Ощущение того, что под ногами мягкая пружинящая лесная почва, а не твёрдый пол лабиринта, заставляет широко раскрыть глаза. Вокруг больше нет слепящего сияния зеркал, только темнота леса, затянутого всё сгущающейся белёсой дымкой. Птичье пение заставляет идти всё дальше сквозь пелену Забвения. Туманы сгущаются, и нолдо бредёт вслепую, доверяя только своему слуху. Трели соловья сменяются звуками сражения. Сквозь дымку проявляются и исчезают смутные очертания ожесточённо дерущихся на мечах воинов. Туркафинвэ бросается вперёд, на ходу пытаясь выдернуть меч из ножен. Но тщетно: эльф безоружен. Пение птицы неумолимо смолкает, теряется в шуме битвы, однако чуткое ухо Светлого продолжает ловить слабые, но такие манящие трели.
Из сумрака резко проступает фигура воина, бегущего навстречу эльфу. Нолдо наклоняется и шарит в клубах тумана в поисках брошенного оружия. Враг всё ближе!
Да! Рука крепко сжимает древко найденного копья - Тьелкормо удобнее перехватывает оружие, поднимается во весь рост и кидает в неясную тень. Остриё со свистом рассекает воздух… Внезапно плотная дымка тумана услужливо рассеивается: эльф видит, как навстречу летящему копью устремляется крохотная храбрая пичужка. Сердце замирает. Нет! Светлый впервые молится Эру о промахе, однако пения больше не слышно.
Вдруг вынырнув из сумрачной пелены тумана и игриво крутясь в воздухе, на плечо эльфа опускается бурое окровавленное пёрышко. Келегорм видит занесённый над собой меч, но не делает ни единой попытки уклониться от удара. Закрывает глаза и падает навзничь…
Открой глаза,
твои серьёзны шансы, пускай гроза,
и в пропасть мир летит.
Ты всё сказал,
осталось лишь сражаться, открой глаза.
Иди вперёд, решай
и побеждай!
Из наивных грёз
ты попал сюда, где всё всерьёз,
не случилось счастье, не сбылось…
( Арктида - Открой глаза)
В каменных стенах твой танец теней,
Зеркало в мире волшебных огней.
И опять сияние бесконечных коридоров зеркального лабиринта. И вновь манящие к себе чарующие соловьиные трели. И снова идти сквозь туманы Безвременья среди исполинских стволов деревьев. С каждым разом fёa Келегорма кажется, что они всё выше. Пение соловья уводит его в глубь дремучего леса…
***
— Тьелко! — громкий окрик отца спугнул певчую птицу.
— Атаринья? — услышав родной голос, светловолосый эльф замер на месте, открыл глаза и увидел, что стоит на самом краю глубокого лесного оврага. Внизу клубились туманы Безвременья.
— Сын, — путь Пламенного Духа к обрыву, где мраморной статуей застыл Светлый, был бесконечно долог и труден.
— Отец! — не веря своим ушам, Келегорм обернулся на голос. Опасно качнулся, балансируя на самом краю бездны.
Вдруг с ветки вспорхнул соловей, ударил крылышками в грудь. Яркая вспышка заставила мгновенно зажмуриться. Сердце остановилось, превратившись в ледяной осколок. Душа рухнула вниз…
Стремительное падение прекратилось. Тьелкормо больше не летел вниз, задыхаясь от боли в груди. Сердце бешено колотилось, заставляя судорожно хватать ртом сырой воздух чертогов Мандоса.
— Атаринья! — Туркафинвэ вцепился в отца, чей огненный силуэт завис над пропастью.
— Всё хорошо, сынок, — Пламенный Дух прижал к себе дрожащую, неистово бьющуюся у него в руках fёa сына. — Я с тобой.
========== Мы вместе! ==========
Комментарий к Мы вместе!
https://www.youtube.com/watch?v=kJ0n-1FmFiw Van Canto - Lost Forever
https://www.youtube.com/watch?v=63C0fupZjDE Catharsis – Мы победим!
Сумрак. Пелена тумана. Яркая вспышка света. Тьелкормо мотает головой из стороны в сторону, сильнее смыкая веки. Это морок Мандоса? Но держащие его руки? Их не спутать ни с чьими другими. Отец! Горячее дыхание рядом. Fёa Светлого верит и не верит в присутствие рядом Фэанаро. Пламенный дух летит сквозь тьму Небытия. Торопится. Атто! Где ты был раньше? Я хочу. Мне надо. Нет, не так. Нам нужно. Мы… неужели мы всё-таки встретились в чертогах Мандоса?
— Потерпи, Турко, — огненный силуэт Фэанаро, держа душу сына в руках, легко пролетает сквозь защитный барьер дома. Приняв облик эльфа, бежит по дорожке от калитки к крыльцу, с шумом распахивает дверь в дом. Стремительно шагает по коридору. Из кухни выглядывает Нельо, его глаза округляются. Следом за ним оттуда высовываются ещё две рыжеволосых головы. Старший пытается удержать близнецов, но те выскакивают навстречу отцу.
— Атаринья! Что с ним? Он ранен?
— Я нашёл Турко, — Фэанаро продолжает бережно прижимать к себе окровавленного сына. Прибежавший из сада Макалаурэ молча начинает помогать отцу обрабатывать порезы на руках Светлого: он почему-то не удивлён наличию у души телесных ран.
— Что случилось? — из мастерской выходит хмурый Атаринкэ, недовольный, что ему помешали. — Турко?!
— Всё будет хорошо, — отец кивает подбежавшему Куруфину, получше перехватывает раненого.
Когда осколки вынуты из ладоней Тьелкормо, руки тщательно перевязаны, а с лица смыта кровь, все братья облегчённо вздыхают. У Светлого изранены только ладони. Всё лицо было залито кровью, но глаза оказались целы и невредимы. Тьелкормо смотрит на взволнованные лица братьев, собравшихся вокруг него. Чувствует, что Фэанаро всё ещё держит его на руках.
— Пусти! Я сам! — угрюмо набычившись, Светлый предпринимает попытку освободиться из отцовских объятий.
— Конечно, сам, — поддакивает ему Фэанаро. На лице Пламенного появляется радостная улыбка. — Турко, узнаю тебя! Заискрил, заискрил!
— Как долго ты его искал, атто! — облегчённо выдохнув, братья с весёлым смехом начинают тормошить Тьелкормо. — Он забрался в самый-самый дальний предел чертогов?
— Что у тебя с глазами, торонья? — близнецы пытаются заглянуть в лицо, привычно спрятанное за длинными светлыми прядями.
— Я в порядке! Отстаньте! — Светлый ворчливо отмахивается, но Фэанаро только сильнее прижимает его голову к своей груди, пряча от остальных сыновей мокрое от слёз лицо Тьелкормо. Тот всхлипывает, неумело обнимая отца перевязанными руками.
— Ты дома, сынок. Мы тебя все любим, — от Пламенного идёт жаркая волна, которая согревает стылую душу Светлого. Ледяной осколок в сердце плавится от забытого, но такого родного отцовского огня. И все страхи, что измучили Тьелкормо за время пребывания в чертогах Забвения, кажутся такими мелочными. Как он мог усомниться в том, что другой, не такой, как братья? Отец рядом, он никогда не давал повода думать, что Светлый чем-то отличается от остальных. И сейчас Фэанаро прижимает сына к своей груди. Успокаивая, гладит по голове.
— Атаринья… я балбес… — Тьелкормо пытается успокоить бешено стучащее сердце.
— Ремня бы тебе, — почувствовав, что сын прекратил вырываться и его душа вновь не исчезнет среди безмолвия Небытия, Фэанаро отпускает его. Нельо приносит с кухни кружку, подаёт младшему.
— Благодарю, — кивает старшему Турко, жадно пьёт воду. Его зубы выбивают дробь по стенке чашки. Вновь оглядывает окруживших его братьев. — Мы теперь все вместе в чертогах Намо?
— Морьо нет, — задумчиво качает головой Куруфин. — Где он, только гномы знают…
***
— Линдо…
— Что, Турко? — менестрель оторвался от исписанного нотного листа и поднял голову на вошедшего Светлого.
— Я…
— Давай-как перевяжу, — Макалаурэ заботливо усадил младшего у окна. С тревогой осмотрел на повязки, сквозь которые продолжала сочиться кровь. Как такое возможно? Стараясь не выдавать волнения, менестрель приготовил свежие бинты. Тьелкормо сидел на стуле, безвольно уронив израненные руки на колени. Он наблюдал, как за окном, в саду Атаринкэ закидывает верёвку на толстую ветвь яблони.