Вышла к терпеливо ждущему Дагласу Лойс уже в обновках. Непривычная телу мягкость и податливость ткани заставляли её незаметно дрожать с жесточайшей непривычки, но она трепетно радовалась этому чувству, хотя и немного нерешительно.
— Красавица, — в тихом восхищении Даглас бурно похлопал в ладоши и, задорно улыбаясь, покрутил кистью в броском жесте. — Повертись.
— Смеёшься что ли? — грозно уставилась на печника девушка, оскорблённая такой бестактной просьбой. Она что, модель, чтоб вертеться?
В мрачной подвальной глубине души ей хотелось покрасоваться перед зеркалом, упоённо смотреть на бегущие мутной молнией блики на кожаных сапогах, вдохнуть свежий горьковатый запах шелковистой подкладки… побыть хотя бы несколько секунд беззаботной маленькой девочкой.
Но она никогда не была такой. Её безвозвратно лишили этого детского очарования миром, и теперь всё это баловство казалось ей бесполезным и непристойным.
Даглас досадливо махнул рукой и печально нахмурился. Лойс выросла, не зная радости от простых вещей, и ей уже поздно возвращаться к этому. Убивающее чувства в мерзкий пепел сострадание теребило исцарапанное железное сердце, хотя мужчина понимал, что ещё рано искать способ излечить беднягу от этой саднящей злости.
А ведь она совсем несчастна…
— Тебе хоть самой нравится? — участливо поинтересовался Даглас, слегка сгибаясь на уровень глаз девочки, чтоб миролюбиво выцепить её всё ещё чертовски обиженный взгляд.
— Угу, — согласно кивнула Лойс, демонстративно опустив голову на новую обувь, дабы не смотреть на приставучего Дагласа. Она понимала, что он всего лишь присматривает и заботится о ней, но на этот раз раздражение взяло своё и грубо стинуло молчанием её хрупкие рёбра.
— Посчитайте нас, — печник залез в карман и безропотно выудил оттуда все ассигнации и монетки, которые у него остались.
«Придётся ехать в товарном… но зато потеряшке тепло» — Даглас умильно ухмыльнулся этой мысли и, рассчитавшись с продавцом, открыл дверь на улицу, вежливо пропуская Лойс вперёд.
— До свидания! — весело прокричал вслед юноша, прежде чем дверь с сахарным звоном закрылась, и аметисты в его носу плавно качнулись, будто провожая обоих в далёкий путь.
Даглас, наконец, смог выпустить дым из лёгких. Белки глаз у него покрылись алыми трещинками сосудов, а кожа побледнела ещё больше, словно он начал понемногу болезненно растворяться в воздухе. Рвущим на осколки глотку подступил кашель, врезавшись в горло щербатым ножом.
Печник зашёл за угол, опершись о стену, ноги его не держали, похожие на размякшие мешки, полные колючего песка. В глазах гуляла острая шероховатая темнота, лёгкие свело жутким воспалённым спазмом.
Даглас закашлялся, надрывно, булькая, от губ потекла вязкая мазутная струйка. Кровь, смешанная с сажей, разъедала нёбо терпкой горечью, сердце поперхнулось и пропустило удар, выстрелив в голову слепящей свирепой болью.
Казалось, припадок длится веками, разлагая тело на гниющее зловонное мясо, безжалостно сжигая его в мокрый пепел… И снова, и снова, и снова…
— Даг? Всё хорошо?
Глухо обеспокоенный голос Лойс вывел печника из мучительного, удушливого оцепенения.
— Д… Да… Я в порядке, — пытаясь сипло отдышаться, ответил мужчина. Морозный тягучий воздух потёк в истрёпанные лёгкие, пламя вспыхнуло, с кровавой жадностью хватая живительный холод.
Он соврал.
Зачем? Может, чтоб девушка не теряла безмятежное чувство безопасности, впервые за долгое время так нежно подаренное ей. Он не может оплошать, это убьёт её без следа, размажет по раскалённому бытию. Они оба погибнут…
— Я вижу… — с мрачным недоверием сощурила глаза Лойс, растерянно посмотрев куда-то в сторону гневно трещащей и трепещущей жаром топки печника. — Ты болеешь?
— Возможно… но это не важно, — Даглас слабо, умиротворённо улыбнулся, смятенно показывая снаружи мужественную уверенность, хотя всё тело изнутри тлело болью, словно изрезанное тупой пилой на куски. — Идём скорее, нам надо успеть на паровоз.
Печник дружелюбно протянул спутнице руку, второй торопливо стирая с губ кровь. Алые капли уродливо впитались в белую шерсть свитера, но мужчина не обратил на это внимания.
Девушка замялась на мгновение, но легонько сжала его прикрытые помятой перчаткой пальцы. Может, она просто не привыкла к такому самопожетвованию, поэтому так по-звериному огрызается… Но печник благодушно даёт ей шанс, смиряется с её отвращением, берёт её с собой, чтобы укрыть от подступающей ледяными шагами смерти.
Значит… ей стоит отдать ему должное. Согласиться на помощь, как бы сильно он её ни бесил.