Варвара Павловна и Варфоломей Дмитриевич так и не совершили задуманного путешествия к морю. Примерно через месяц после отбытия дочери, холодной и темной январской ночью, парочка возвращалась с бутылочного промысла в изрядном подпитии, да так и не дошла до дому. Оба замерзли, бедолаги, в десяти шагах от своего подъезда. Их похоронили за казенный счет на городском кладбище в соседних могилках.
Жестокосердная Людмила восприняла весть о смерти матери равнодушно и на похороны явиться не соизволила.
Истинное положение вещей от мальчика утаили во избежание психологической травмы. Когда он подрос, ему сообщили, что его подбросили к дверям приюта в коробке из-под цветного телевизора «Горизонт-Ц240». Последним обстоятельством Аристарх какое-то время особенно гордился, даже марку телевизора запомнил на всю жизнь.
– Аристарх, а ты какую маму себе хочешь? – большеглазая девочка восьми лет с двумя косичками в разные стороны серьезно посмотрела на сидящего рядом с ней на подоконнике десятилетнего мальчика.
– Маленькая ты еще, Дашка, и не понимаешь многого, – печально улыбнулся Аристарх. – Никому-то мы с тобой не нужны. Отсюда, если до пяти лет не забрали, потом вообще не возьмут, и надеяться нам не на что.
– Не, я не о том, – забавно округлила глазки девочка. – Я-то понимаю, что берут только малышей. Я тебя просто спрашиваю, какую маму ты хотел бы иметь, чисто ги-по-те-тически? – Одолев заковыристое слово, явно подхваченное от кого-то из преподавателей, Дарья напыжилась от гордости, от чего ее и без того забавная мордашка стала еще забавнее.
– Ну, во-первых… – мальчик задумался, как будто этот разговор шел между ними впервые, – мама должна быть доброй и чтобы любила…
– И конечно же, красивой. Да, Аристушка?
– Красивой необязательно, – авторитетно заявил мальчик. – Главное, чтобы мама была доброй и ласковой.
– И богатой, чтобы всякие вещи покупала: конфеты, бананы, игрушки, одежду красивую. – Дашка мечтательно закатила глаза к потолку.
– Малая ты еще и глупая. – Мальчик окинул подругу серьезным взглядом. – Богатство – не главное, главное, чтобы мама любила.
– Красивая, – не сдавалась девочка.
Спор между двумя воспитанниками детского дома грозил не на шутку разгореться, но в этот момент из дальнего конца коридора раздался властный женский голос:
– Аристарх Савушкин, зайди в кабинет директора!
– За что тебя, Аристусик? – Дарья тут же забыла о недавних «принципиальных» разногласиях и принялась жалеть закадычного друга, поскольку вызов в кабинет директора ничего хорошего воспитаннику не обещал. Вероятность того, что за тобой явились твои любящие родители, «утерявшие тебя случайно в малолетнем возрасте», – исчезающе мала, а шанс огрести на орехи за какую-нибудь провинность – катастрофически велик.
Мальчик нехотя соскочил с подоконника и, понурив голову, побрел к поджидавшей его воспитательнице, на ходу соображая, за какую такую провинность на сей раз он удостоен чести лицезреть всемогущего Владимира Яковлевича. Беглый анализ совершенных им деяний, кои можно было бы причислить к категории «нехорошие», ничего такого не выявил, и мальчик зашагал немного бодрее – может быть, все-таки пронесет.
В директорском кабинете, как ни странно, Владимира Яковлевича не обнаружилось. Вместо него за массивным столом восседал незнакомый молодой человек спортивного телосложения и располагающей наружности. Во всяком случае, на Аристарха он произвел весьма благоприятное впечатление.
«Такой не огреет исподтишка указкой по пальцам, – мысленно решил мальчик, – и не оставит без ужина за какую-нибудь ерундовую провинность».
У окна на стуле скромно сидел еще один человек: Аристарху показалось, что это старик. На самом деле это был мужчина лет шестидесяти – слегка полноват, лысоват, и вообще здорово походил на одного хорошего артиста, имени которого мальчик не помнил, знал только то, что его голосом говорил Винни Пух в любимом всеми воспитанниками детского дома мультике. Последнее обстоятельство не могло не добавить толику доверия к двум обосновавшимся в директорском кабинете мужчинам, и Аристарх окончательно успокоился, твердо уверовав, что наказывать его здесь не собираются.
– Ну, здравствуй, Аристарх Савушкин! – первым заговорил не тот молодой человек, что сидел за директорским столом, а пожилой, и мальчик неожиданно для себя вспомнил имя артиста, озвучивавшего плюшевого медвежонка Винни.