Недоволен настолько, что готов взорвать мою планету, даже если ты вернешься к нему?
Она сужает глаза, услышав эти слова.
Если меня вернут, Земля будет спасена. Поверь моим словам, Тайлер Джонс, мой отец не станет использовать Нериду, если только не будет вынужден.
Как по мне, он очень даже хотел испробовать её на Сильдре.
Это было делом чести. К тому же, первый раз, когда он раскрыл потенциал Оружия. Он не станет торопиться использовать его вновь.
… Почему нет?
Саэди смотрит на меня холодно и расчётливо. Я прямо вижу, как подозрение борется с инстинктом. Она помнит, что нам нужно доверять друг другу. И всё это намного сложнее, чем она думала в начале. Но проходит довольно много времени, чем она решается на ответ.
Отец заплатил свою цену, когда использовал Оружие, Тайлер Джонс.
Какую цену?
Меня не было рядом с ним во время выстрела… Она мотает головой. Но даже на борту Андараэля, в шести тысячах километров от кормы Нериды, я ощутила это. Словно вся сущность вытекла из меня, как вода из губки. И мой отец стоял в самого сердца Орудия, когда оно выстрелило.
Хочешь сказать… его будто истощило? Как батарейку?
Она только пожимает плечами.
Ему понадобилось множество циклов на восстановление.
Так значит, он не станет стрелять этой штуковиной по прихоти. Стало быть, его угроза уничтожить Землю — это просто блеф?
О нет. Мой отец всё такой же безжалостный, как и прежде. Если я не вернусь к нему, он опустошит твою планету. Он предпринял определенные меры, чтобы в следующий раз, когда он вынужден будет использовать Нериду, использование энергии уменьшилось. У него есть собственная батарея, так сказать.
На мгновение я ощущаю её дрожь.
Но он не станет тратить её впустую, если его не вынудят. Я должна вернуться к нему.
Я склоняю голову, встречая её взгляд.
Ну, ты тактик, как и я. Видишь какой-нибудь выход из этой камеры? Не говоря уже о стыковочном отсеке.
Когда охранники войдут, чтобы покормить нас. Мы их схватим. Заберем их оружие.
Я лишь замечаю, что если они вообще будут нас кормить.
Тогда я могу сделать вид, что мои ранения гораздо хуже, чем они есть на самом деле. Прижми руки к моему животу. Когда они направят сюда медицинский персонал и службу безопасности, мы набросимся на них.
Симулировать слабость, киваю я. Да, я уже думал об этом. Но они отправляют этих парней по шесть человек, на случай, если ты забыла.
Вот уж точно нет, рычит она.
Даже если мы одолеем дюжину полностью вооруженных морских пехотинцев, заключенных в броню с ног до головы, дверь камеры заблокирует, как только мы на них набросимся. Все корабль блокируют, прежде чем мы успеем покинуть этот уровень.
Возможно, ты сам выдвинешь несколько предложений, вместо того чтобы критиковать мои.
Эй, не будь резка со мной, мисс.
Рык Саэди едва не проедает дверь камеры.
Ты ко всем девушкам, кого желаешь оскорбить, обращаешься «мисс», мальчик?
Лишь к тем, кто зовет меня «мальчиком», мисс.
Я оглядываю камеру, посасывая губу. Я изучал корабли ЗСО еще будучи ребенком. Хорошие новости — если сможем выбраться из камеры, я точно знаю, как добраться до стыковочных отсеков, как эти камеры спроектированы, и что из них практически невозможно выбраться. Я бросаю взгляд на обломки своей био- кушетки, которую сломал во время своей небольшой истерики. Взгляд натыкается на спринклеровскую систему чуть выше. Крошечные решетки, ведущие в систему вентиляции. Я придумываю планы, но быстро их отметаю. Здесь вообще не за что ухватиться.
Ну? настаивает Саэди. Впечатали меня.
Я снова ощущаюсь разочарование. Мысли о том, что там может происходить, пока мы застряли здесь — сводит меня с ума. Я чувствую себя беспомощным. Бесполезным. Я глубоко дышу и сжимаю кулаки. Разум мечется. Я знаю, что идеальных тюремных камер не существует. Как и не существует неразрешимых проблем. Каким-то образом здесь все же можно найти ключ. Просто нужно знать, где искать.