— Нельзя на лжи построить любовь, Кэл.
— Тогда загляни в моё сердце. Скажи, что ты чувствуешь.
Я тянусь к нему. Всего на мгновение. Даже здесь, даже сейчас, я не могу удержаться. Я ощущаю знакомое прикосновение золотого, намек на то, кем и чем мы были друг для друга. Движением руки я обрываю всё это.
— Ощущаешь ли ты обман или же предательство? — спрашивает он.
— И то и другое, — понимаю я.
— Лишь одно из них для тебя, Аврора.
— Просто… — я оглядываю его с головы до ног, затем мотаю головой. Отметая всё то, что он когда-либо значил для меня, сжигая всё дотла одним значительным усилием. — Если ты пришел отвести меня к нему, тогда сделай это, Кэл.
Он хмуро смотрит на меня. Плечи напряжены, челюсти плотно сжаты. И вот тогда я ощущаю это. Внутри него. Тень, о которой он говорил. Его Внутренний Враг.
И я знаю, что там, дальше по коридору, он ждёт меня.
— Следуй за мной, — говорит Кэл.
Мы идём по прекрасным хрустальным дорожкам, он впереди, а я чуть позади. Сила вокруг меня нарастает, давит на кожу, череп. Та часть меня, которой больно, которая хочет, желает, чтобы я взяла Кэла за руку, пока мы идем — молчит. Та часть меня, что сожалеет, хочет чтобы всё обернулось иначе — её больше нет. Есть только сила; то, чем меня сотворили — эта девочка хочет спасти галактику, следуя за мальчиком, которого, как она считала, любила, по мерцающим коридорам в сердце самого корабля.
Он идеален. Прекрасен. Массивная сферическая комната, стены которой теряются в тени, плавно изгибаясь вверх, до самого основания, еще один изгиб, который оканчивается на самой вершине. У самой низкой точки, на хрустальных шпилях, возвышается трон — огромный и зазубренный, переливаясь всеми цветами радуги. Это центр Оружия, сосредоточие всего; кажется, будто вся комната стремиться к нему. Из стен комнаты торчат осколки хрусталя, и все они направлены на трон, словно руки, которые желают заявить свои права на того, кто возвышается на этом троне, а может, чтобы выразить ему почтение.
Я вижу Кэла в его лице: знакомые скулы, вздернутый подбородок, надменный изгиб бровей. На нем черные доспехи с высоким воротником, кроваво — красный плащ стекает по лестнице, ведущей к его трону. Серебряные косы закрывают половину лица, уголки губ тронуты улыбкой.
Архонт Каэрсан.
Звездный Истребитель.
Отец мальчика, которого я полюбила.
Триггер Эшварена.
Предатель Эшварена.
Кэл становится у изогнутой стены, я же подбираю слова, которые помогли бы мне проверить его отца, заставить его гордиться им хоть немного.
— Это, — говорю я ему, — довольно драматичный костюмчик. Где прикупил себе такой плащ? Или ты его себе тут наколдовал?
Он не отвечает. Но поднимается на ноги и медленно спускается ко мне по ступеням, плащ развивается за его спиной. Вынуждена признать — впечатляет. Он не заговаривает, пока не оказывается прямо передо мной, возвышаясь надо мной, словно он на несколько метров выше. Он выжидает, оглядывая меня сверху вниз, словно пытаясь напугать меня своим молчанием.
— Я думал, — в конце концов, произносит он, его голос красив, музыкален и совершенно завораживает, — что ты будешь выше.
— Извини за разочарование, — отвечаю я, не прилагая никаких усилий, чтобы выпрямится. Я такая, какая есть, и это немного, по сравнению с Сильдрати.
— Я ожидал тебя, — продолжает он. — Я ощутил, как ты пробудилась.
— И теперь я здесь. И я знаю, что мне нужно сделать.
Он приподнимает одну серебряную бровь.
— Продолжить дело Эшварена?
— Победить Ра`хаам, — поправляю я его. — Спасти тысячу миров.
— Защитить их игровую площадку, — выдает он. — И кукол, которых они создали, чтобы жить на ней.
Я моргаю.
— И что это значит?
— Ты даже не подозреваешь, — говорит он, — что ты такое.
— Я знаю, что я девушка, которой удастся сделать то, в чем ты потерпел поражение.
— Потерпел поражение? — улыбается он. — Единственное в чем я потерпел поражение — так это не пал ниц перед ними, как того от меня хотели.
— Эшварены сделали тебя тем, кто ты есть. Они наделили тебя силой спасти галактику, а ты воспользовался ею, чтобы убить миллиарды.