Выбираясь из-под крыла, я про себя твердо решила, что обязательно вернусь сюда вечером. А то, может, и поутру пораньше встану. Кто хотя бы раз побывал в горах на рассвете, меня поймет - это трудно описать словами. Драконы там... не драконы... добрые или злые... но я себе никогда не прощу, если упущу такую возможность. Главное, чтобы проход в стене после моей выходки не закрылся насовсем. И чтобы преподаватели о нем не прознали - вряд ли им понравится, что одна из учениц путешествует по крыше в неурочное время.
Больше ничего интересного на площадке не нашлось, да и подмораживать стало совсем уж крепко. Так что, обойдя свою находку до конца, я поспешила юркнуть в приветливо зияющий ход и, шмыгая носом, отправилась обратно в комнату, прикидывая про себя, чем еще заняться до вечера. Общаться с соседями запрещают, есть не дают, спать еще рано, а других ходов по пути не обнаружилось...
Впрочем, занятие для меня все же нашлось. И, как водится, совершенно случайно - просто, устав маяться от безделья, я в конце концов уселась за пустой письменный стол, потеребила поднадоевший браслет и, ни на что особо не надеясь, вздохнула:
- Книжку бы сюда... хоть какую-то... про драконов, к примеру?
И была щедро вознаграждена за свою догадку - у стола чуть ножки не подломились, когда на него из пустоты рухнула тяжелая кипа книг, едва не погребя под собой и меня. Под потолок взвилось густое облако пыли. Жалобно скрипнула прогнувшаяся столешница. А я, проморгавшись и прокашлявшись, в радостном изумлении окинула свалившееся с неба сокровище, а потом прочитала надписи на ближайших корешках, довольно потерла руки и, уже понимая, как будет строиться наше обучение, потребовала:
- А теперь пусть останутся только книги с реальными фактами об этих крылатых монстрах...
***
Надо ли говорить, что из-за стола я выползла далеко за полночь - уставшая, с покрасневшими глазами, дикой головной болью и вдобавок с почти онемевшей от постоянного давления браслета рукой. Видимо, в Школе строго относились к режиму, и за несоблюдение правил нерадивым ученикам вроде меня полагалось наказание. Но мне и трещащей по швам головы вполне бы хватило - разбирать причудливые закорючки, которые только при постоянной концентрации начинали складываться в нормальные буквы, оказалось невероятно тяжело. Я весь вечер промучилась, но с горем пополам одолела лишь треть первой книги. А толковой информации добыла и вовсе с ноготок.
Словом, спать я ложилась злая и разочарованная донельзя. А встала и вовсе разбитая, будто на мне всю ночь воду возили. Потому что, как оказалось, кошмары не собирались покидать меня даже на Атолле, и проклятый ящер опять всю ночь сидел напротив, нервируя мой и без того издерганный разум. В итоге, выспаться мне так и не удалось. Но, что самое мерзкое, я опять умудрилась замерзнуть - поутру пришлось разгибаться со скрипом, проклиная здешние сквозняки и свои вчерашние подвиги, из-за которых у меня, похоже, начиналась простуда.
Книги, кстати, к утру бесследно исчезли, оставив после себя лишь безупречно чистый стол и неизменную стопку такой же чистой бумаги. Но быстротечный эксперимент, проведенный тут же, в ночной сорочке и с вынужденным приплясыванием на холодном полу, наглядно доказал, что это - временное явление. И при желании я в любой момент могу вернуть пропавшую литературу.
Убедившись, что информация мне по-прежнему доступна, я юркнула в горячий душ, где, наконец-то, согрелась, встряхнулась, затем с ворчанием натянула на себя дурацкую форму и, проглотив безвкусный завтрак, поплелась на урок. Но и там меня ждало сплошное разочарование, потому что вместо вчерашнего мастера Дабоша нас уже поджидал другой тип. Гораздо более серьезный. Который при виде меня (да, я снова явилась на последних мгновениях истекающего, судя по судорожно сжавшемуся браслету, срока) очень нехорошо сощурил глаза и процедил:
- Садитесь.
Глаза у него, кстати, оказались темными, как сливы, почти черными. А вот кожа, напротив, такая же светлая, как у меня. Длинные седые волосы, заплетенные на висках в две причудливых косички, были собраны сзади в конский хвост, но старым этого человека я бы назвать не посмела - на гладком худом лице не было заметно ни единой морщинки, ни складочки. Оно было словно вырублено в камне, как тот дракон на крыше: такое же жесткое, с острыми скулами, о которые, казалось, можно порезаться; с тонкими, больше похожими на две ярко-алых черточки нитками губ... неприятное лицо, одним словом. А голос и того хуже - холодный, бесстрастный, колючий. Что же касается взгляда... единожды его поймав, я сперва замерла, ощутив, как сердце предательски пропустило удар, а потом поспешила опустить глаза, тщетно пытаясь отделаться от мысли, что рядом со мной находится хищный и ОЧЕНЬ голодный зверь, для которого я - не более чем добыча.