Поднимаясь по лестнице, увидела, что из зала быстрыми шагами выходит Маресса. Я решила, что наступила пора поговорить с соперницей. Торопливо осмотревшись, подгадав нужный момент, я обратилась в пчелу и стремительно полетела следом за государыней. Догнать ее мне удалось только на лестнице, ведущей на следующий этаж — слишком быстро она шла, будто убегала от кого-то. Надеюсь, что не от меня! Спустя минуту узрела, от кого стремилась скрыться Маресса. Следом за нами торопливо двигался весьма раздосадованный Фирион. Испуганно обернувшись, государыня обнаружила преследователя, ускорила шаг, но маг в пару прыжков настиг ее, схватил и прижал к стене. Маресса растеряно заозиралась по сторонам, но на ее несчастье, в коридоре никого, кроме двух людей и одной пчелы, не было.
— Любовь моя, — страстным шепотом обратился к ней Фирион, повергая меня в оцепенение, — не пойму, за что ты так со мной? Это ведь я должен был стать твоим женихом!
— Я Рона полюбила, — пропищала государыня, что было совсем не свойственно для нее.
Я замерла, стараясь слиться со стеной, что случится дальше, мне было весьма и весьма интересно узнать!
— Уверена? — вкрадчиво вопросил маг, проводя языком по шее ведьмы, заставляя ее прикрыть глаза на мгновение.
Потом государыня распахнула очи, попыталась оттолкнуть огневика и более уверено объявила:
— Я Рона люблю, а не тебя…Фир…
Мужчина не выпустил из рук свою добычу и очень вкрадчиво произнес:
— Марессочка, милая моя, разве так сопротивляются магам?
— А…а как надо вам сопротивляться? — выдохнула она, да и я невольно прислушалась, ожидая ответ Фириона — так как тоже не ведала, как это делать.
— М-м-м? — правитель Солнечного предвкушающе улыбнулся, но ни мне, ни Марессе узнать ответ на поставленный вопрос так и не довелось.
— Отпусти ее! — послышался угрожающий голос еще одного участника нашей драмы.
Превратилась бы я в кошку, да раздраженно бы зашипела — Рон невероятно взбесил меня своим несвоевременным вмешательством. Фирион лениво развернулся в его сторону и выговорил:
— Ого! Кого я имею честь лицезреть!
По лицу Эферона пробежала судорога, желваки яростно заиграли на щеках, и он обратился к Марессе:
— Душа моя, пойди к себе в комнату, а я присоединюсь чуть позже!
Были бы у пчелы зубы, то они бы сейчас яростно скрипнули, едва я услышала эту фразу.
— Но я… — запротестовала государыня и была перебита Фирионом:
— Сладенькая, дай мужчинам самим разобраться, а сама подожди!
— Не считаю… — вновь попробовала возмутиться Маресса, но на сей раз ее речь прервал Рон:
— Оставь нас! Так надо!
Недовольно сверкнув светлыми очами, государыня подчинилась и, оглядываясь, пошла по коридору. Оба мужчины напряженно следили за ее отступлением, не забывая обмениваться между собой взглядами, полными нескрываемого гнева. Когда Маресса скрылась из виду, маги встали друг напротив друга. На ладонях Фириона угрожающе зашипело алое пламя с синими сполохами. Даров показательно скрестил руки на груди и с усмешкой предложил:
— Начинай! Только не забудь, что во дворце полным-полно народу!
— Очередные драгоценные в копилку загубленных тобою душ! — криво ухмыльнулся Фирион.
— Что ты знаешь о душах, загубленных мной? Ни-че-го! Поэтому успокойся и отступи!
— Если ты о Марессе, то — нет, не отступлю! Не позволю отнять ее у меня!
— Какие пафосные речи! — с иронией отозвался Рон, и я была с ним полностью солидарна.
Фирион нехорошо прищурился, языки пламени на его ладонях взвились почти что к самому потолку, вынуждая пчелку забиться в прихотливые изгибы рисунка на лепных стенах и уже оттуда наблюдать за развитием событий.
— Речи, достойные правителя! — отозвался Фирион. — Поэтому не забывайся! И я приказываю тебе отступить! Уж не знаю, почему ты вернулся в мир живых, но лучше бы тебе снова сгинуть и теперь навсегда!
— Это ты не забывайся, мальчик! — эту фразу Эферон молвил ровным тоном, но мне почудилось, что по коридору пронесся огненный смерч, грозящий спалить все на своем пути.
Фирион нервно дернулся и несколько торопливо проговорил:
— Ты обязан мне подчиняться! Прадеда моего ты беспрекословно слушался!
Рон остался похожим на каменную статую, и лишь его темные очи, в упор разглядывающие соперника, подсказали мне, что он взбешен до предела, и сдерживается полудемон лишь за счет натренированной годами силы воли. А когда Дарэф заговорил, я поняла, почему его так все боялись. Голос напоминал скрежет металла о металл, когда яростные клинки сходятся в смертельном поединке: