Рэчел вздохнула.
— Очень сожалею, сеньор, что не сделала этого, — сказала она ласково.
— И я тоже начинаю жалеть, сеньорита, я начинаю жалеть, что не оставил вас на милость нежного Карлоса, — грубо сказал он. — Хотя его интерес к биологии был немного низменным для вас.
Она прикусила губу. Просто возмутительно, что любая словесная дуэль с ним кончалась ее поражением. К тому же ссориться и спорить недостойно, — убеждала она себя. Речел вполне уверенно играла навязанную ей Ли роль Снегурочки в Лондоне. И ей отлично удавалось совместить холодный и загадочный вид с замкнутой, даже немного презрительной манерой держать себя, что в сочетании с ее светловолосой и светлокожей красотой, заставляло даже самого прожженного охотника за женщинами дважды подумать, прежде чем приблизиться к ней. И все-таки весь ее оборонительный арсенал не производил на Витаса де Мендосу никакого впечатления. Ничто, кроме ее внешнего вида. “Мед и сливки”, — назвал он ее, и щеки Рэчел потеплели от смущения и раздражения, вызванных воспоминанием.
Она заставила себя сказать спокойно:
— Я думаю, может быть, нам стоит заключить перемирие, Сеньор де Мендоса?
Он бросил на нее откровенно насмешливый взгляд.
— А почему, собственно, мы должны это сделать, сеньорита Кричтон?
— Ну… — Она пожала плечами, слегка растерявшись: Речел ожидала, что он примет ее предложение без комментариев. — Мне подумалось, что раз мы вынуждены провести вместе некоторое время, то должны постараться провести его как можно лучше.
— Он насмешливо улыбнулся.
— У меня никогда не было иных намерений, поверь мне. Ты хочешь дать мне понять, что смирилась со своей судьбой?
— Я говорю о поездке в Диабло, — холодно отвечала она, — а вовсе не о том, что может или не может случиться, когда мы достигнем нашей цели.
— Ты говоришь так, будто у тебя какие-то сомнения в моих намерениях, — заметил он. — Если это так, то рекомендую тебе не думать, что я не подозреваю о твоих проектах избежать моих хищнических объятий. Ведь именно эти проекты занимали твой коварный женский ум последние несколько часов.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответила она гордо.
— Нет? — Он поднял бровь. — Ну, что ж, тогда подумай, что ты будешь делать, если мы доберемся до Диабло, а твоего брата там все-таки не окажется?
Она чуть слышно вскрикнула и побледнела. Эту возможность из-за стремительного развития событий в последние двадцать четыре часа она совершенно упустила из виду.
Витас холодно продолжил:
— Я честно предупреждаю тебя, Ракиль. Я согласился проводить тебя до Диабло с тем, чтобы ты могла найти своего брата, но если его не окажется там, я вовсе не посчитаю, что наш договор расторгнут, и мы в расчете.
— Но он должен быть там, — проговорила она едва внятно.
— Для чего? — Он наклонился в седле в ее сторону. — Чтобы ты могла с ним сбежать от меня? Ты на самом деле думаешь, что я это позволю?
— Мне наплевать на твои позволения! — воскликнула она прерывающимся голосом. — Я сказала тебе еще в Асунсьоне, почему хочу найти Марка. Мой дедушка очень болен, он, может быть, умирает, пока я здесь с тобой спорю. Он хочет видеть Марка перед смертью, и я обещала привезти его. Это — главная и единственная причина, из-за которой я здесь с вами, сеньор. Потому что время не терпит, и я должна найти Марка быстро — если не в Диабло, то в другом месте.
Последовало короткое напряженное молчание, потом он процедил сквозь зубы:
— А что же за человек твой дед, если он послал девушку с таким поручением?
Она неприязненно посмотрела на него.
— Вообще-то у вас с ним много общего. Он тоже считает, что у женщин не может быть других функций, кроме как наряжаться, готовить пищу и быть покорными в постели.
— Твои кулинарные способности меня не интересуют, Ракиль, и я жду от тебя кое-чего более захватывающего, чем простая покорность.
— Значит, вам придется разочароваться, — воскликнула она.
— Не думаю. — Он слегка нахмурился. — Итак, если, как ты говоришь, таковы взгляды твоего деда на место женщины, что ты тогда тут делаешь? Он не мог послать тебя сюда.
— Почему же? — холодно возразила она. — Возможно, все получилось не так, как я ожидала, и как ожидал дедушка, но ни его, ни меня нельзя в том винить. И я решила поехать потому, что он меня просил. Я не знаю, есть ли у вас семья, сеньор де Мендоса, но если есть, вы не можете не знать, что имеете перед ней определенные обязательства, от которых нельзя убежать. Кроме того… — Она поколебалась.