Кто-то — Мария? — поставил на столик у кровати кувшин с водой, уже остывшей, и она умылась, получая большое удовольствие от прикосновения к лицу и шее прохладной воды. Потом она сложила сорочку, очень тщательно и аккуратно, и положила ее на одеяло. “Больше она уже не понадобится”, — подумала она.
Рэчел быстро оделась и вышла во двор. Первым делом она заметила веревку, на которой сушилось белье — ее собственное рядом с детским. Пока она нежилась под лучами утреннего солнца, во двор с бельевой корзиной в руках вышла Мария. Глаза у нее засияли при виде девушки и она поставила корзину на землю.
— Buenos dias, Senorita[12], — добродушно приветствовала она ее. — Como este usted?
— Muy bien, gracias[13]. — Это был общепринятый ответ, хотя и не совсем точный. — Er — donde esta elsenor?[14]
Пухлое лицо Марии выразило удивление. Она явно считала, что Рэчел сама знает это, и ее ответ, сопровождавшийся быстрыми жестами, остался для девушки совершенно непонятным. Но Рэчел почему-то решила, что она просто говорит, что его нет здесь и что он отправился куда-то с Рамоном.
Речел слегка нахмурилась. Она ожидала, что он уже оседлал лошадей, готовясь пуститься в путь. Она ведь говорила ему о срочности их путешествия в Диабло. Что же могло произойти?
Тут она заметила, что Мария зовет ее завтракать, и заставила себя улыбнуться и кивнуть. Войдя в жилую часть дома, она уселась за стол и стала наблюдать, как суетится Мария, готовя для нее пышный омлет. Он показался ей вкусным, так же как и хрустящие золотистые шарики из маисовой муки и сыра, с которыми Мария его подала, и которые она назвала “bunuelos”.
Рэчел запила омлет двумя чашками крепкого кофе и почувствовала себя значительно лучше. В какой-то степени она чувствовала и облегчение от того, что не столкнулась с Витасом сразу по пробуждении. Ей жутко было представить себе, как она станет с ним разговаривать, и как он посмотрит на нее при встрече. Уж очень унизительной для нее оказалась прошлая ночь, — горько размышляла девушка. Значит, он не ожидал найти ее закрытой волнами белоснежной ткани. Но ведь она и сама этого не ожидала, но не могла поверить, что выглядела в этой одежде столь уж отталкивающе. Ясно, что упаковка оказалась недостаточно экзотической для его вкуса, — говорила она себе. Возможно, он предпочел бы черное кружево, которое только оттеняло бы, а не скрывало, — мысль эта страшно разочаровала ее.
Она заметила, что Мария исподтишка наблюдает за ней, и постаралась принять невозмутимый вид. “Женщина, наверно, неправильно истолковывает мой утомленный вид и заспанные глаза”, — подумала Рэчел грустно.
Она посмотрела на часы и с ужасом увидела, что уже полдень. Им давным-давно следовало бы выехать. Где же Витас? Что он делает? Несмотря ни на что, его первой обязанностью было проводить ее до Диабло, как он ей обещал.
Она вышла на веранду и стояла там, глядя на уходящую вдаль дорогу, но там не находила его следа. Мария вышла за ней и с беспокойством следила за выражением ее лица. Рэчел снова взглянула на часы.
Последующие несколько часов она провела бесцельно слоняясь по комнатам и по двору. Время тянулось неимоверно медленно, а ее осторожные предложения помочь Марии были с улыбками отклонены. Один раз она попыталась прилечь, но так вертелась на постели, что решила лучше подняться.
Самое странное во всем этом было то, что Мария не проявляла беспокойства из-за отсутствия мужчин и в ответ на вопросы Рэчел лишь улыбалась и пожимала плечами.
В конце концов Рэчел вышла на веранду и села в качалку. Настроение ее падало с каждой минутой. Было около четырех часов, когда ей пришло в голову, что он может вообще не вернуться. Она положила веер, которым отмахивалась от мошек, и резко выпрямилась в кресле.
— “Бог ты мой, — подумала она, — но ведь этого не может быть. Он не мог… он не бросит меня вот так запросто. Или да?”
Тот факт, что он стал для нее необходим, как воздух, не исключал и другого факта: она его практически совсем не знала. Речел крепко сцепила пальцы, чтобы они перестали дрожать, и набрала в грудь побольше горячего влажного воздуха. Может, он всегда так делает. Уезжает и все. Может, весь восточный склон Кордильер усеян брошенными им женщинами, и все они сидят, как само Терпение на памятнике и слегка улыбаются.
Может, через некоторое время подойдет Мария и сообщит ей эту новость на языке жестов.
“Да прекрати же, — приказала она себе. — Ты просто смешна. Если уж он решил бы тебя бросить, то зачем ему оставлять тебя у собственных друзей, тем более у идеализирующей его Марии!”
“Все равно он исчез безо всякого объяснения, — спорила она сама с собой. — А его исчезновение означает, что мы прибудем в Диабло, по крайней мере, на один день позже”.