Чуть позже он сказал почти приветливо:
— Для таких женщин, как ты, querida, есть название, но я не собираюсь пачкать им свой язык.
— Он швырнул ей покрывало и поднялся с кровати. Сквозь пелену слез она видела, как он отворачивался от нее. Потом погасла лампа, и его голос снова донесся из темноты:
— Я желаю твоему novio[19] радости от тебя.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
До Диабло они добрались на другой день, когда уже солнце клонилось к закату.
Рэчел недоуменно оглядывалась вокруг — ее охватило странное чувство нереальности. Место это нисколько не напоминало ей созданный ее воображением городок изыскателей, похожих на тех, что изображали голливудские кинокартины о временах золотой лихорадки. Она ожидала увидеть грязноватые бары и салуны, лачуги искателей драгоценностей, полупьяную вооруженную пистолетами толпу. Ничем не напоминала эту картину узкая долина, окруженная высокими крутыми скалами. “Все выглядит невообразимо мирно”, — недоумевала девушка. — Почему же Витас так неохотно согласился привести ее сюда, да ведь и Карлос тоже боялся этого места?
И еще она вспомнила, как, прощаясь с ней перед их выездом ранним утром, Мария вдруг заплакала и поспешно перекрестила лоб Рэчел. Тогда все это согрело девушке душу и тронуло ее. Теперь же по спине Рэчел пробежал холодок дурного предчувствия.
Она взглянула на Витаса и удивилась, увидев, что он уже спешился, стоит на коленях на краю обрыва над долиной и осторожно вглядывается вниз. Через некоторое время он достал из седельной сумки полевой бинокль и, тщательно наведя его, снова стал внимательно разглядывать пустынную долину.
Рэчел хотела спросить у него, почему он принимает все эти предосторожности, когда долина явно безлюдна, но не решилась. Ей почему-то показалось, что в подобном месте надо говорить только шепотом.
“И правда, очень уж тут тихо, — подумала она, и волосы у нее на затылке чуть зашевелились. — Не слишком ли тут тихо?” По дороге к долине воздух был наполнен самыми разными лесными звуками — болтовней попугаев, криками других птиц, жужжанием насекомых. Однажды она даже услышала пугающий крик обезьяны-ревуна. Но здесь не было ничего, кроме тишины, которая начала ее уже угнетать.
Речел прикусила губу, обвиняя себя в чрезмерно развитом воображении, потом вытащила из кармана носовой платок и отерла пот со лба. Внизу в долине текла речка. Ее вода поблескивала между деревьями. И еще она видела водопад, питающий ее, — темную стену воды, бесшумно падающую вниз со скалы.
“Бесшумно!” — Она заставила себя встряхнуться. — “Что за мысли достойные параноика!”
Тень в долине под раскидистыми деревьями манила ее. Ей так хотелось снять сапоги и опустить в воду ступни и кисти рук — в прохладную струящуюся воду.
Речел снова искоса посмотрела на Витаса. Чего он ждет? Ей хотелось спросить его об этом, но слова застревали у нее в горле. С прошлой ночи после последней фразы, брошенной им в темноту, он едва ли выговорил десяток слов. Да и то он говорил резко, отрывисто и только по делу.
Она старалась убедить себя, что довольна, что все идет так, как она запланировала, что именно этого она и добивалась, но все эти доводы ей самой казались фальшивыми.
Витас поднялся на ноги и пошел в ее сторону. Лицо у него было мрачным и упрямым, рот твердо сжат, когда он смотрел в ее сторону.
— Ты останешься здесь, — сказал он. — Я осмотрюсь вокруг.
— Но почему я не могу пойти с тобой? — запротестовала Рэчел. Здесь так печет, а внизу, в долине, прохладно. Я бы лучше…
— Твои желания не имеют значения, — грубо оборвал он. — Ты будешь подчиняться мне или, клянусь, тебе придется пожалеть.
— Но сколько времени тебя не будет? — Несмотря на все усилия, голос у нее дрожал.
— Столько, сколько потребуется. — Выражение его лица было совершенно неприступным, и она знала, что больше не посмеет ему возразить. Она следила, как он снова сел верхом, повернул лошадь в сторону рощицы, и на мгновение поддалась панике. Ей хотелось закричать, чтобы он не бросал ее, но ничего подобного она не сделала. Было ясно, что она только поставила бы себя в дурацкое положение.
Когда, наконец, исчезла из виду его высокая темная фигура, Рэчел привязала свою терпеливую кобылу в тени под деревом с раскидистой кроной. Потом она опустилась на землю, прислонившись спиной к корявому стволу, и стала тихонько обмахиваться шляпой.