У нее вдруг появилось страстное желание убежать отсюда, оставить эту грустную обитель привидений… — кого там? — священников, братьев, монашек, — которые жили здесь. Но она приказала себе не дурить. Ей нужна была крыша на ночь, и перед ней находилась такая крыша, во всяком случае, что-то похожее на нее.
Речел заставила себя идти дальше, — ее сапоги звонко стучали по камням дворика. Прямо перед ней прошуршало какое-то ночное существо, — чуть заметное тельце его скрылось в тени.
Рэчел замерла, сердце ее бешено колотилось.
— Спасибо и спокойной ночи, — произнесла она вслух. Звук собственного голоса почему-то поднял ей настроение, взбодрил ее, и Рэчел поняла, что продолжительная тишина действует ей на нервы. Не то, чтобы она имела что-нибудь против тишины вообще. Но в этой тишине было что-то неестественное, как будто все, что живет и движется, затаило дух в ожидании какого-то несчастья.
Она громко позвала:
— Алло! Здесь кто-нибудь есть? — И ей показалось, что в ответ донеслось эхо приглушенного стона.
Она глотнула воздух.
— Витас? — позвала она снова. — Это ты?
Он, может быть, ранен: упал с лошади и лежит здесь, все время ожидая, что она придет и найдет его? Он казался великолепным наездником, но ведь несчастье может случиться со всяким.
Речел стала пробираться в направлении, откуда ей послышался стон, и вступила в тень монастыря. Посмотрела вверх на висящую над входом арку с некоторым сомнением — уж не собирается ли она рассыпаться, но арка казалась достаточно крепкой. Перед девушкой открылось несколько дверей в маленькие комнаты — видимо, это были монастырские кельи, хотя они скорее напоминали тюремные камеры. Когда-то в этих крошечных кельях монахи спали, молились и размышляли. Она встала на цыпочки и заглянула в одно из окошек в двери, но это ее движение вызвало внезапный испуганный шелест крыльев. “Птица, — подумала она, — а может, и летучая мышь”. — И Рэчел поспешно отступила назад.
Именно в этот момент она снова услышала приглушенный стон и уже нисколько не усомнилась, что он донесся из ближайшей кельи. Она пошла туда, и ладони у нее вдруг вспотели от волнения. Она снова заглянула в отверстие в двери. Маленькая комнатка казалась наполненной всяким барахлом, но у одной стены ее стояла железная кровать, и под одеялом ясно различалась фигура, слегка шевелящаяся и без сомнения человеческая. Она толкнула дверь, та со скрипом растворилась.
Рэчел спросила:
— Что случилось? Могу я чем-нибудь помочь? — и шагнула к кровати. Фигура на ней зашевелилась, одеяло немного откинулось, и открылась слегка растрепанная светловолосая голова. На одно мгновение Рэчел почувствовала безмерное облегчение, что это был не Витас. Но потом сердце у нее едва не остановилось, когда она взглянула в осунувшееся лицо, во все глаза глядящее на нее с выражением недоумения. Слыша приглушенные звуки, издаваемые заткнутым грязной тряпкой ртом, она наконец поняла.
Это был Марк.
Она тихо всхлипнула и опустилась на колени, вытаскивая тряпку, затыкавшую ему рот.
— Рэчи, — охнул он, — это ты! Я уж подумал, что у меня начались галлюцинации! Что ты здесь делаешь? Как ты узнала, что я здесь?
— Это длинная история. Она с ужасом увидела, что он страшно исхудал и на щеках у него горят лихорадочные пятна. Он выглядел очень больным и истощенным. — Что случилось? Как ты попал сюда?
— Он нетерпеливо дернулся.
— Сейчас нет времени для разговоров. Тебе надо выбираться отсюда за помощью.
— Я никуда без тебя не пойду, — возразила она. — Я помогу тебе подняться.
Он откинул одеяло.
— Я не могу подняться.
Она увидела, что правая нога его пристегнута цепью к спинке кровати. Цепь была заперта на огромный замок.
— Кто это сделал? — хриплым шопотом спросила она.
— Я не знаю. — Он устало прикрыл глаза. Они появились здесь около двух недель назад. Я тут копался вокруг в старых отвалах, но ничего не находил. Там очень опасно. Мне все время казалось, что стоит вздохнуть чуть глубже, и все эти проклятые тонны земли рухнут мне на голову. Я уже собирался бросить все это и вернуться в Доготу, когда… они появились. Вернувшись сюда, я увидел их, сначала это меня не обеспокоило. Я ночевал здесь, а тут полно места — вполне хватило бы для всех нас — или, по крайней мере, мне так казалось. Потом они стали задавать вопросы, а я не понял, с какой стати я должен им отвечать. Я хочу сказать… я прекрасно знал, что действовал не очень-то по закону. Колумбийское правительство не слишком одобряет людей, которые пытаются искать изумруды. Но, кажется, они думали, что мне известно что-то такое, что им самим хотелось бы знать. Они обыскали мои вещи и, когда я стал протестовать, один из них ударил меня. А когда я очнулся, то был уже здесь.