Особняк, к которому они направлялись, производил очень приятное впечатление. Элегантное двухэтажное здание, вероятно, было построено в прошлом веке. Красная черепица на крыше мягко светилась в лучах уже клонящегося к закату солнца, а сквозь арки виднелись тенистые дворики с цветниками и фонтанами. Яркий синеватый отблеск в глубине двора говорил о том, что здесь есть плавательный бассейн.
И то, что оказалось внутри дома, не обмануло ее ожиданий. Пол в холле был покрыт прекрасной плиткой, а на верхний этаж вела изящная лестница из кованого железа.
— Моя мать — в своих покоях на втором этаже, — коротко сообщил Витас. — Я приказал отнести твоего брата прямо в его комнату. Для него это было трудное и долгое путешествие.
“И для меня тоже”, — подумала Рэчел. Но понимая, что если скажет ему об этом, то он, вероятно, возразит, что она вполне могла бы добраться с большим удобством, поехав с ним, Рэчел промолчала. Теперь-то она осознала, что ей значительно легче было бы предстать перед матерью Витаса, если бы она не заупрямилась и прилетела на вертолете, а не тряслась в душной и пыльной машине.
Витас предложил Рэчел подняться с ним по лестнице, потом они прошли по галерее и остановились возле внушительных резных дверей. Он поднял было руку, чтобы постучать, и при этом взглянул на ее напряженное лицо.
— Не волнуйся, Ракиль, — мягко посоветовал он. — Моя мать будет от тебя в восторге. Ты — ответ на ее многолетние молитвы.
Женщина, поднявшаяся им навстречу, была небольшого роста, но умение держаться и достоинство в осанке делали ее выше в глазах окружающих. На ней было простое черное платье, безукоризненно сшитое. На плече у нее сверкала великолепная брошь. Рэчел тут же очутилась в нежных объятиях.
— Благослови тебя Боже, дитя! — На глазах сеньоры блестели слезы, она чуть отстранилась. — И благослови Боже тебя, Витас, за то, что привез ее ко мне. Она прекрасна, как ангел. Что за чудесная невеста получится из нее, и какое будет для меня счастье наряжать ее. Уже так много времени прошло с тех пор, как Хуанита вышла замуж.
— По крайней мере, два года, — сухо заметил он. — Если ты хочешь говорить с Ракиль о платьях, тогда я вас оставлю и проверю, удобно ли устроен ее брат, и есть ли у него все, что ему нужно.
Рэчел совсем растерялась, когда за ним закрылись двери, и она осталась с сеньорой наедине.
— Иди сюда, сядь рядом со мной, дитя мое. — Сеньора указала на диван, стоящий перед широким окном. — Я ненадолго задержу тебя. Тебе, разумеется, хочется пойти в свои покои, вымыться и отдохнуть перед обедом. Витас уже послал за твоим багажом в Асунсьон, но я выбрала несколько вещей, из тех, что принадлежали прежде Хуаните, чтобы ты могла ими воспользоваться. Если ты выберешь себе платье на сегодняшний вечер, моя горничная подгонит его к твоей фигуре. — Она ласково улыбнулась Рэчел. — Позже ты, естественно, сама выберешь для себя горничную, а пока тебе будут служить несколько служанок по очереди, чтобы ты могла к ним присмотреться и выбрать себе подходящую.
Сеньора взяла свою вышивку и сделав два-три стежка сказала:
— Еще я договорилась с моей портнихой, чтобы она приехала послезавтра, когда ты отдохнешь, с фасонами и образцами тканей для свадебного платья.
Рэчел вздохнула.
— Так скоро?
Во взгляде сеньоры мелькнула насмешка. Но ответила она очень осторожно:
— Дорогое дитя, судя по тому, что сообщил мне мой импульсивный сын, мне кажется, что ваша свадьба должна быть сыграна как можно быстрее.
Рэчел покраснела до корней волос. Последние крохи ее уверенности испарились.
— Он все вам рассказал? — тихо спросила она.
— Он всегда мне все рассказывает. — Сеньора на мгновение замерла с иглой в руке. — Это расстроило тебя? Уж не ожидала ли ты, что… я буду презирать тебя за то, что ты отдалась ему без благословения церкви и закона? Не могло же тебе прийти в голову такое? Та ночь, что ты провела с моим сыном, вполне могла оказаться его последней на земле. Как могу я презирать девушку, которая подняла над ним завесу тьмы в ту ночь?
Рэчел почувствовала, что глаза у нее повлажнели.
— Я… я не знала, чего ожидать. — После враждебности Марка она, признаться, ожидала худшего.
— Ты устала, — успокаивала ее сеньора. — Ты пережила столь тяжелое испытание, оказавшись в руках этого злого Родригеса. — Она перекрестилась. — Сжалься, Боже, над его душой. Я позвоню, чтобы Хозита отвела тебя в твои покои.