Хозита оказалась пожилой женщиной с довольно-таки суровым лицом, но улыбка совершенно преображала его, а она много улыбалась, наблюдая первую реакцию Рэчел при виде ее спальни.
Сама кровать была очаровательна: четыре резные колонны и масса тугих белоснежных кружевных оборок, свисавших до самого ковра на полу. Солнечный свет, заливший комнату, просачивался сквозь бледно-розовые шелковые занавески. Каждое окно было обрамлено спускающимися до пола шторами из тяжелого кружева, подхваченными шнурами того же цвета. Ковер и стены были почти одного оттенка нежно-абрикосового цвета. Рэчел пришлось принять помощь служанки, когда она снимала джинсы и рубашку и переодевалась в отделанный кружевом красивый пеньюар. Хозита показала ей платья, о которых говорила раньше сеньора. Было ясно, что горничной больше нравится белое шифоновое с широкими рукавами классического фасона, и она разочаровалась, когда Рэчел отрицательно покачала головой. В данных обстоятельствах она вовсе не собиралась появляться внизу одетой в девственно белый цвет, чтобы на нее цинично смотрел Витас.
В конце концов она выбрала темно-синее в мелкий белый горошек типично испанское по фасону платье, с широкой юбкой и приспущенными плечами. Длина ей подходила, но в талии она, видимо, была потоньше Хуаниты, и Хозита унесла его, чтобы убавить, где нужно.
Рэчел залезла в постель и постаралась успокоиться. Радушный прием сеньоры способствовал тому, что она немного отогрелась изнутри, но для Речел гораздо нужнее были бы сейчас руки Витаса, обнимающие ее.
Ее пугала его холодность.
“Даже насмешки было бы легче переносить от него”, — подумала она. — Или страсть, от которой она раньше так старалась укрыться. “Неужели его так сильно переменило мое поведение в Диабло после того, как мы выбрались из шахты?” — гадала Рэчел. Спутанные мысли все кружились и кружились у нее в голове.
“Сеньора права, — подумала она засыпая. — Я устала. Я совершенно измождена. И завтра все покажется мне другим”.
Но на следующий день ничто не изменилось. И еще через день, и через неделю тоже.
Рэчел казалось, что она живет во сне. Она стояла, как робот, когда маленькая смуглая женщина подкалывала, прикладывала и накручивала бесконечные ярды кремового шелкового шифона, тонкого и воздушного, и закрывавшего ее почти с головы до ног. Она гуляла в саду у фонтанов. Она навещала Марка, пока он был вынужден сидеть в своей комнате по приказу докторов. Она беседовала с сеньорой. Она плавала в бассейне, наряженная в бикини Хуаниты, переделанное для нее Хозитой. Она загорала. Она переодевалась к обеду и спускалась по лестнице в салон, где ее ждала сеньора и все возраставшее количество родственников, приглашенных на венчание Витаса. После обеда она сидела и, спотыкаясь, пыталась вести беседы по-испански, беседы, затевавшиеся специально для того, чтобы она, Рэчел, получше овладела испанским языком. И все время она старалась не смотреть в противоположную сторону комнаты, где сидел Витас. А когда маленькие часы, стоящие на пристенном столике, отзванивали десять часов, она поднималась, получала прощальный поцелуй от сеньоры и шла к двери, у которой ее ждал Витас, чтобы поцеловать ей руку, а потом поспешно и холодно прикоснуться губами к ее щеке.
Когда это произошло в первый раз, она почти не поверила своим глазам. Ведь он же сказал в Диабло, что далеко не считает ее долг оплаченным. Она, как во сне, поднялась в свою спальню и позволила круглолицей девушке, с беспокойством ожидавшей ее, помочь ей снять платье и надеть ночную сорочку из тончайшего кружева. Потом она долго лежала в темноте, глядя в пространство и изо всех сил желая, чтобы он оказался с ней рядом. Даже когда весь дом уже уснул, она все еще ждала его.
Но дверь ее спальни оставалась закрытой и не только в ту ночь, но и в каждую из последующих. Он вообще не подходил к ней близко. Днем, в тех редких случаях, когда она его вообще видела, он был с ней холодно предупредителен. Она догадывалась, что так он относится ко всем гостям. Она сама имела возможность наблюдать, как он окружал той же самой предупредительностью бесчисленных милых кузин и суровую тетушку из Магдалены.
Но большую часть времени он отсутствовал. Сеньора объяснила, что Витас очень занят делами.
— Он работает вдвое больше обычного, чтобы после свадьбы иметь возможность посвятить все время своей очаровательной невесте.
Очаровательная невеста с усилием улыбнулась в ответ и мрачно подумала: собирается ли он вообще обращать на нее внимание в будущем.
И все же она не могла отрицать, что он очень внимателен и заботлив. Витас устроил так, что его друг — дипломат, живущий в Лондоне, — навестил сэра Жиля и, лично во всем убедившись, сообщил им, что ее дед, хотя и беспокоится о внуках, выздоравливает и довольно быстро. Ее багаж был доставлен из Асунсьона, и гардероб ее значительно пополнился во время двух продолжительных экскурсий по магазинам Боготы, устроенных сеньорой.