Анакс говорил о брате так, словно его здесь нет. Видимо, это что-то означало, но Диамни не знал, что именно.
– И что говорит пес?
Воистину у этого человека нет ни души, ни сердца!
– Пес убит. Чтобы эория могла бежать, один из сочувствовавших ей слуг подсыпал псу яд.
– Значит, Гиндо сначала украли, а потом отравили для пущей достоверности. Бедняга… Если это, разумеется, был Гиндо, который пропал у меня осенью.
– Ринальди Ракан отрицает свою вину?
– Да!
– Беатриса Борраска настаивает на своем обвинении?
– Мой анакс! Это сделал он… Он…
– Прошу назвать имя.
– Ринальди Ракан, брат и наследник моего анакса!
– Что скажет Абвениарх?
Богопомнящий говорить не спешил, с многозначительным видом глядя в небо. Его не торопили – как же, непредвзятый и милосердный судия! Наконец он что-то надумал, и Диамни показалось, что он очень доволен собой. Красивая холеная рука поднялась в ритуальном жесте.
– Пусть Беатриса Борраска поднимется на холм Абвениев. Если ее ребенок от семени Раканов, Ушедшие его признают, если нет, не о чем и говорить.
Ай да Богопомнящий! Ай да молодец! Все правильно! Жены анаксов, ожидая ребенка, проходят испытание, ведь Ракан может завещать Силу, которой владеет, лишь мужчине своей крови. Если Ринальди невиновен, Абвении оттолкнут Беатрису и ее дитя.
– Эория готова подняться на холм? – Голубые глаза Эридани не сулили ничего хорошего.
– Да!
– Что ж, – Эридани холодно взглянул на закутанную в четырехцветный плащ женщину и еще холоднее на брата, – быть по сему. Завтра утром эория Беатриса поднимется на холм Абвениев и докажет свою правоту. Если обвинение подтвердится, эпиарх-наследник предстанет перед судом высших эориев. Если нет и если после этого обвинительница не докажет, что ее вынудили оклеветать брата анакса, судить будут ее. До того, как я данной мне властью разбужу силы Ушедших, обвинительница может отказаться от своего слова, а обвиненный признать свою вину, обретя право самому оборвать свою жизнь. И да вразумят Абвении того, кто лжет.
Ринальди пожал плечами и направился в сторону дворца. Перед ним расступались, как перед прокаженным, но эпиарх, кажется, этого не замечал. Четверо воинов, повинуясь взгляду анакса, подошли к Беатрисе. Неистовый, словно бы сжигавший ее изнутри огонь погас, остались страх и безнадежность. Бедная девочка, страшно подумать, что ей довелось вынести, если она решилась открыть свой позор и потребовать суда. Диамни Коро никогда не любил наследника и не верил ему, а после случая у храма Анэма стал бояться Ринальди. Теперь жизнь подтвердила его правоту, но художник дорого бы дал за то, чтобы ошибиться.
– Диамни, – ученик художника попытался улыбнуться, – завтра все прояснится.
– Безусловно, Эрнани.
Прояснится уже этой ночью. Анакс – хороший брат, и он все понял сразу, потому и отложил испытание до утра. Ночью Ринальди исчезнет из Гальтар, и остается молить Абвениев, чтобы негодяй сломал себе шею или убрался за Эврийский пролив.
– Диамни, я… Я должен поговорить с Ринальди. Если он не придет ко мне вечером, я сам схожу к нему, когда все уснут.
– Разумеется, Эрнани. Твое сердце делает тебе честь.
Ты придешь к запертой двери, мальчик, и там наконец поймешь, кого ты обожал столько лет.
7. Эпиарх
В комнатах Ринальди было темно и тихо, и Эрнани подумал, что, если брат виновен, его уже нет ни в Цитадели, ни в Гальтарах. Младший эпиарх все-таки прошелся молчаливой анфиладой. Ринальди всегда любил зеркала, но в темноте глядящие друг на друга глубокие стекла производили жуткое впечатление. Эрнани казалось, что он стоит на перекрестье ведущих в бесконечность коридоров, по которым в никуда бредут темные фигуры со свечками.
Это было страшно, юноша чувствовал на себе чьи-то взгляды, за его плечом стоял некто молчаливый, чужой и недобрый, и становилось все труднее убеждать себя, что все дело в обычном страхе человека перед ночью и пустотой. Слишком сильным было ощущение чужого присутствия в молчаливых, словно бы вымерших комнатах. Ринальди бежал, осталась пустота и что-то, чему нет названия.
Эрнани как мог быстро двинулся назад, туда, где были свет и живые люди, а не полные призраков зеркала. В своих комнатах ему стало стыдно пережитого ужаса – мало того, что он уродился калекой, он еще и трус! Испугаться тишины и повешенных друг против друга освинцованных стекол, мимо которых он проходил десятки раз! В безлюдности покоев эпиарха не было ничего загадочного, просто Эридани снял стражу, давая Ринальди шанс на спасение. Эрнани подошел к заваленному свитками и рисунками столу и столкнулся взглядом с Повелителем Ветра – взглядом Ринальди.