И сурово наказывалось.
Она отбросила страх. Ей и до этого были известны последствия. В любом случае ей придется заплатить за неповиновение, значит, нужно хотя бы закончить начатое.
Стиснув зубы, Ливия быстро окинула взглядом зал в поисках укрытия. У дальней стены клуба выстроились в ряд закрытые кабинки. Она направилась к ним.
К несчастью, все были заняты.
Черт!
— Эй, крошка, — прокричал какой-то грубоватый мужчина. — Хочешь разлечься?
Она задумалась, но он протянул руку и, схватив ее за плечо, потянул за собой — его пальцы впивались в ее руку.
— Ну же, — сказал он, неприятно улыбаясь, и провел ладонью по ее мокрым волосам, — может, пойдем в задние комнаты?
Она вырвала руку.
— Нет, спасибо.
Сделав шаг назад, она увидела, что стража направляется в ее сторону, разглядывая толпу.
Сердце ее заколотилось, она подбежала к последней кабинке и села на пустое сиденье, пока охрана отца ее не заметила.
— Какого черта?
Она перевела взгляд со стражника на мужчину, который сидел напротив. У Ливии перехватило дыхание.
Он был не просто «приятен на вид».
По правде говоря, она никогда в жизни не встречала более красивого мужчины. Его черты были четкими и аристократичными. Темные брови над пронизывающе голубыми глазами — таких она никогда не видела.
Он был одет в черное, а длинные белые волосы были заплетены в аккуратную косу. Чисто выбрит и помыт. От него веяло утонченностью и властью.
Но его глаза, когда он смотрел на нее, оставались холодными. Настороженными.
Его окутывала аура опасности, и, судя по упрямо задранному подбородку, ее общество ему не понравилось.
Он натянул на руки черные перчатки и сердито уставился на нее.
Ей, конечно, следовало бы встать и уйти, особенно, когда она увидела страшный шрам, тянувшийся от его подбородка до самых волос. Казалось, кто-то вырезал его нарочно, отчего ей захотелось узнать, что же это за человек.
Что он сделал, чтобы заработать подобный шрам?
Нерешительно прикусив губу, она оглянулась на стражника, который медленно шел к кабинкам.
И что же теперь делать?
Адрон вскинул бровь, разглядывая женщину, которая, похоже, не собиралась уходить.
Он был пьян, но не настолько, чтобы не понимать, что эта маленькая мокрая мышка напротив не из этого притона. Он чувствовал запах невинности, окружавший ее.
И от него Адрону становилось дурно.
Ее темно-каштановы волосы были распущены, волнами спадая на плечи.
У нее были огромные ангельские глаза. Зеленые, в которых не светилось преследующее ее прошлое. Они были абсолютно безмятежными и искренними.
По его телу пробежала дрожь. Разве в такое время в ее возрасте у кого-то могут быть такие глаза? И какое она имеет право смотреть на него?
— Я кое от кого прячусь, — призналась она. — Вы не возражаете?
— Черта с два, не возражаю.
Ливия, нахмурившись, посмотрела на незнакомца. Его грубый тон разозлил ее, и, если бы один из стражников не разглядывал кабинки, она тотчас бы ушла.
Придумай же что-нибудь!
Стражник остановился в двух кабинках от нее и показал голо-куб инопланетникам, которые там сидели.
— Вы видели эту женщину?
Ее план рушился, а она знала лишь один способ не позволить отцу осуществить свой замысел.
Она встала с места и села рядом с незнакомцем.
Тот хмуро поглядел на нее. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Ливия потянулась к нему и поцеловала.
Адрон потрясенно замер, когда она приникла своими крепко сжатыми губами к его. Это был самый целомудренный поцелуй, который он когда-либо получал от женщины, которая не была его родственницей.
По тому, как она держала его голову руками, он понял, что она считает, что целоваться надо именно так.
Но хуже невинности, запах которой он почувствовал, было то, что он не целовал ни одну женщину уже больше пяти лет, и прикосновение этих полных губ к его, оказалось больше, чем мог вынести его пьяный рассудок.
А ее запах…
Боже, как же ему не хватало этого нежного, дурманящего женского аромата.
Закрыв глаза, он опустил бутылку и обхватил ее лицо ладонями, перехватывая инициативу.
Ливия вздрогнула, когда он приоткрыл ее губы и скользнул языком в глубину ее рта. Она видела людей, которые так целовались на сцене и в кино, но никто никогда не позволял себе подобной дерзости с ней.
Она чувствовала сладкий запах спиртного у него на языке, ощущала его теплый, чистый запах, когда он провел руками по ее спине и обнял так осторожно, что она задрожала.
Да, он — то, что нужно, подумала она, а тело ее плавилось под его руками. Именно этому мужчине она отдаст свою девственность. Мужчине с полными боли голубыми глазами и нежными прикосновениями.
Мужчине, в объятиях которого она чувствовала, что у нее перехватывает дыхание, а тело переполняют одновременно слабость, необычный жар и сила.
С ним она ощущала себя так, словно все держит под контролем. Свою жизнь. Свое тело.
И ей это нравилось.
Адрон никогда не пробовал ничего вкуснее ее губ. Он почувствовал ее неуверенность, когда она нерешительно коснулась его языка своим. И его тело откликнулось давно забытой пульсацией, требуя большего.
О, Боже, это — рай, а он так долго жил в аду, что забыл, каков он на вкус и на ощупь.
— Простите, — сказал какой-то мужчина, остановившись рядом ними. — Вы не видели эту…
Адрон прервал поцелуй, только чтобы бросить убийственный взгляд на помешавшего.
— Убирайся или тебе не поздоровится.
В глазах мужчина мелькнул страх. Адрон привык к таким взглядам.
Без единого слова мужчина ретировался.
Адрон вернулся к ее губам.
Ливия застонала, когда поцелуй стал глубже.
Забыв про стражников и страх быть обнаруженной, она вздохнула от наслаждения. Незнакомые ощущения охватили ее, когда он прижался губами к ее шее, по ее телу пробежала дрожь. Его руки крепче сжались вокруг ее талии, груди Ливии набухли.
Что это за трепет глубоко внутри?
Эта невыносимое ноющее ощущение?
От его поцелуев у нее кружилась голова, Ливия хватала ртом воздух. Она безумно хотела его.
— Займись со мной любовью?
Адрон удивленно отпрянул. Если бы он был трезв, то отослал бы ее прочь, но в ней было что-то, что притягивало его так, как уже давно ничто к себе не тянуло.
Прошла вечность с тех пор, как он последний раз спал с женщиной. Годы горького, тянущего одиночества и боли.
И тут она предлагает ему себя.
Отошли ее.
Но он не стал этого делать. Вместо этого он поймал себя на том, что выходит из кабинки и ведет ее сквозь толпу.
Ливия не знала, куда они идут. Где-то глубоко внутри она была чертовски напугана. Она ведь ничего не знает об этом человеке.
Даже его имени.
Никогда в жизни она не делала ничего столь глупого. И все же инстинктивно она понимала, что он не сделает ей больно.
В прозрачно-голубых глазах застыла боль, а не жестокость.
Он приобнимал ее за плечи, защищая от толпы, и шел, тяжело опираясь на трость с золотым набалдашником.
Ей хотелось спросить, что случилось с его лицом и ногой, но она не осмелилась, опасаясь, что он передумает.
Он вывел ее из клуба и повел к машине.
Они сели и проехали ровно три уровня вниз к огромному многоквартирному зданию.
Ливия слегка расслабилась, когда они вошли в большое фойе. По крайней мере, ее не будут соблазнять в темном, грязном номере какого-нибудь задрипанного отеля.