— Нет проблем. — Чихёль как-то мрачно кивнул. Эйуми, не обращая на него внимания, направилась к выходу из зала, открыла тяжёлую дверь, выпустила сначала Пак, а затем и вышла сама. И тут же замерла, но не в испуге, а скорее в удивлении и радости, словно долго ожидала чего-то, и оно так вот неожиданно свершилось.
Перед ней стоял низкий молодой человек, одетый в самую простую крестьянскую, но чистую и опрятную одежду. Это был брат той самой крестьянке, в таверне которой лорд Пак и герцогиня Мурасаки встретились. В руках молодой человек сжимал какую-то грязную тряпку, в которую было что-то завёрнуто. Чихёль вздрогнул. Он, разумеется, этого человека не знал, впервые видел и совершенно не понимал, что тот здесь делает. Другой бы на месте лорда Пак уже разозлился, что какая-то герцогиня, замок которой захватчики превратили в лагерь пыток, чуть ли не правит в его земля, приводя каких-то незнакомцев и заключая сделки на условиях, которые с ним даже не обсуждала. Но Чихёль относился ко всему снисходительно и по большей части доверял Эйуми, словно считал её спасительницей всего ламахонского народа. Как будто без неё он бы не додумался, что надо защищать свои земли от эрхонцев.
Крестьянин протянул герцогине вещицу. Эйуми откинула засаленную ткань и увидела то, что так давно искала и желала получить. Этой вещицей, завёрнутой в тряпку, был Воронёный клинок. Чихёль вскрикнул, увидев его, и прижал руку ко рту. Чёрное матовое лезвие поблёскивало в темноте, такое чистое и острое, ещё ни разу не касавшееся плоти. Хотя, может, и касавшееся — кто знает, что успела натворить с ним леди Ильзе за время, пока он у неё был.
Эйуми улыбнулась, снова спрятала кинжал в тряпку, поблагодарила крестьянина, достала из большого кармана платья мешочек с монетами и сунула его ему. Молодой человек поклонился ей и тут же поспешил скрыться.
Чихёль стоял поражённый. Его вид вызвал у Эйуми добрую усмешку.
— Но… как? — вымолвил он дрогнувшим голосом.
— Ещё в таверне я договорилась с юношей, братом хозяйки, чтобы он при помощи магии определил точное местонахождение армии Ильзе. Совершенно случайно он обнаружил у неё Воронёный клинок, — тихо сказала Эйуми, смотря в стену. — А дальше за небольшую плату я договорилась с ним о том, чтобы он принёс мне его, подложив леди Штакельберг вместо него точно такой же, но имеющий несколько иные магические свойства. — Герцогиня снова достала кинжал и подбросила его в воздухе. — Для того, чтобы воссоздать точную копию Воронёного клинка, юноша тоже использовал магию. А на роль копии взяли мой кинжал, украденный у трупа в лесу.
— То есть, всё это время он был у леди Штакельберг? — Чихёль вздрогнул, с некоторым недоверием рассматривая лезвие. Эйуми кивнула. Признаться, она тоже удивилась, узнав о том, что клинок пропал. Она знала, что он находился в Мин, и вроде бы в том, что кинжал теперь был у Ильзе, не было ничего странного, но Эйуми хотелось верить, что леди Ханыль всё же спрятала его понадёжнее. — Вы оставите его себе?
— Пока что это опасно. Нужно привлекать как можно меньше внимания, так что, возможно, придётся спрятать кинжал в каком-нибудь крестьянском доме, где его вряд ли будут искать. Или найти какое-то надёжное место в вашем замке, — ответила Эйуми почти шёпотом. — Не думаю, что в этой войне клинок мне пригодится. Я на поле битвы-то вряд ли выйду — годы уже не те. — Она усмехнулась.
Отчего-то ей вспомнилось, как всегда рвался в сражения её сын, покойный Джуничи Мурасаки. Он был готов умереть за родину самой страшной и мучительной смертью, во время осады всё время рвался оборонять замок, всегда очень жалел и даже корил себя в том, что не участвовал в крупных сражениях. У него словно отсутствовал перед ними страх, хотя это было просто невозможно. Джуничи был готов сражаться даже будучи больным, слабым, измученным голодом. Эйуми не видела, как его пытали, и как он умирал, но знала, что он наверняка не сдавался даже тогда. Его потеря стала настоящим ударов для герцогини, хотя она понимала, что раз уж их взяли в плен, это случится. Что и он, и она в скором времени умрут под пытками. Осознание, полное понимание этого только усилило в ней желание бороться, сражаться, отвоевать, вернуть утерянные земли. И пусть стране и так грозила смута в связи со смертью короля, этот миг можно было оттянуть, нужно было прогнать эрхонцев раньше, иначе всё будет напрасно.
— Меня до сих пор удивляет то, как они так легко взяли Мин, — неожиданно сказал Чихёль. — Ханыль — одна из лучших воительниц Ламахона, у неё всегда были прекрасные воины, как они могли проиграть?
— Я не знаю, милорд, — грустно усмехнулась Эйуми. — Когда нам пришлось сдать Мурасаки, я сама не могла поверить в то, что это произошло, что это происходит со мной, что мы сейчас все умрём. — Герцогиня сделала паузу, вздрогнула, остолбенела. В висках снова проснулась острая боль, сердце забилось сильнее. В голове возникли картины пережитого, снова слышался плачь, крики, лязг мечей и свист стрел, ржание лошадей, шум ветра, запах крови, пепла, земли, тёмных и сырых подземелий. Запах смерти.
Эйуми вздрогнула. Она жива. Она должна была умереть, но живёт, борется, плывёт против течения. Её записали в покойники, но она здесь. Живой мертвец? Воскресшая? Кто она для тех, кто знал ее?
— Правильно ли это, что я жива? Может быть, мне стоило умереть как Джуничи: под пытками, с невозмутимым лицом, не выдавая своей боли… — Эти слова вырвались сами собой. Эйуми не чувствовала ног. Голова ужасно кружилась, ей неожиданно стало страшно. — Или раз уж я всё-таки здесь, значит, так было надо…
— Мин пал, Ханыль уже наверняка мертва, но у нас ещё есть Пак, и Вайсланд, и вы, — уверенно ответил Чихёль. — Именно вы подняли два народа, объединили, теперь осталось лишь действовать.
— Я всего лишь хочу мира в моей стране. И вернуться домой. — усмехнулась Эйуми. — И как нам действовать? Ещё ничего не ясно.
— Всё прояснится на военном совете. — Голос Чихёля дрогнул, словно у него было чувство, что до военного совета он не доживёт.
— Надеюсь, что прояснится, — ответила герцогиня тихо. — Как бы нам ни хотелось отомстить им, как бы нам не хотелось растерзать их, ничего не получится сразу. И получится ли вообще… — Чихёль не смог ничего ответить. Наверное просто потому что боялся. Он казался Эйуми ужасно неуверенным в себе, даже несколько слабовольным. Правитель не должен быть таким. Сможет ли человек, неспособный постоять за себя, защитить свой народ?
— Не проще было бы с самого начала подключить к этому всему королеву? — ответил вдруг Пак неуверенно, но с укором.
— Чтобы она ещё месяц собирала армию тех же самых добровольцев, что воюют сейчас? — усмехнулась Эйуми. — Мы — её народ, мы должны показать ей, что можем без её помощи. А если вдруг её не станет?
— Мы уже проиграли столько сражений… — начал говорить Чихёл, но тут же затих.
— Но не войну. Ещё пока не войну, — ответила Эйуми твёрдым голосом. — Вы расскажете мне об этом, когда проиграем. Но сначала хотя бы попытаемся что-то сделать.
В этот момент дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла леди Хелене в сопровождении слуги.
— Я отправила письма, — сказала она и развела руками.
— Надеюсь, в ближайшую неделю у нас будет полноценная армия, и мы проведём военный совет, — ответил Чихёль задумчиво. Он снова сделался похож на провинившегося юношу, и Эйуми даже стало жалко его немного. Хелене же стояла с серьёзным выражением лица, будто бы только что вернулась с похорон.
— А я надеюсь, что вы не передумаете возвращать потом мои земли, — сказала леди Лоренцен и ушла, хлопнув дверью.
Комментарий к Глава 10
Вот так внезапно между 9 и 10 главой возникла ещё одна, которая должна была идти после 10, но потом я прикинула и поняла, что нихрена.
У меня не как в Корее (хотя тоже хорошо, но нет товарища Ким Ир Сена и не то же, что у нас), и фамилии идут после имён, как во всём остальном мире. А ещё вроде они не склоняются, поэтому Пак везде Пак х) ну это так, чтобы приёбов не было
И главы терь по понедельникам. А мб и ваще дедлайнов никаких не будет, и главы будут выходить, когда мне захочется лол
========== Глава 11 ==========
Крестьяне были правы: мягкая зима предвещает холодное лето. На территории Ламахона стояла жара и духота, но стоило войску во главе с Эльжбетой перебраться в Эрхон, они столкнулись с отвратительной погодой. Графиня даже не думала, что в июле так бывает: постоянно выл холодный ветер, небо, устланное седыми облаками, казалось безжизненным. Всё говорило о скором приближении грозы, но дождя не было.