Утром того дня графиня встала на час раньше обычного. В шатре было холодно, снаружи выл одинокий утренний ветер, но такая погода нравилась Эльжбете. Она быстро переоделась в дорожную одежду, предупредила Рихарда о том, чтобы тот был начеку и следил за обстановкой, оседлала свою серую в яблоках лошадь и направилась в сторону лагеря Розенбергов. Ехать в одиночку Эльжбета не боялась, хотя от Микалины и её свиты можно было ожидать чего угодно. Не зря Джулия предупреждала графиню о том, что Микалина владеет магией. Эльжбета плохо помнила графиню: в войне с Ауксинисом Розенберги не участвовали — тогда их основной замок располагался далеко на севере Ойгварца, лишь спустя десять лет после войны княгиня Терновская подарила Розенбергам клочок земли на границе с Ауксинисом и Кюгелем. Неудивительно, что, желая расширить свои владения, Розенберги напали на соседей с юга.
До лагеря Розенбергов Эльжбета добралась довольно быстро и всю дорогу думала о том, что скажет Микалине. Почему-то графиня совсем не волновалась. Она ведь всё продумала. В глубине души Эльжбета понимала, что ей и её людям грозит смертельная опасность, и найти наиболее безболезненное решение — хоть и возможная, но трудная задача. Но отстутствие сильного страха и было к лучшему — от него могли начать трястись руки, забываться и звучать неубедительно слова. Даже то, что Микалина была ведьмой, не смущало и не пугало. Ещё и не с такими приходилось иметь дело… У графини Кюгель был чёткий план и цель, которые она точно не забудет. Оделась в этот раз она нарочито небрежно, даже медальон забыла.
Перед шатром Эльжбету остановила низкая диковатого вида девушка в сером дорожном платье, судя по всему, служанка-оруженосец. Её тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, на поясе висел меч и кинжал, и приветливо она не выглядела.
— Кто вы и что вам нужно? — спросила девушка и схватилась за рукоять своего кинжала. Эльжбета вздрогнула. Странно, что служанку не предупреждали о её визите. Графиня прекрасно понимала: если эта девушка что-то сделает с ней, ничего хорошего ей за это от Микалины не будет.
— Графиня Эльжбета Кюгель, приехала на переговоры с её сиятельством Микалиной Розенберг. — Стоило Эльжбете договорить, из шатра вышел высокий рыжеволосый мужчина в походных одеждах. Его длинные волосы были собраны в хвост, на лице сияла самодовольная полуулыбка, а зелёные глаза смеялись. Графиня узнала в нём Юргиса, и её охватила такая злость, какую она уже давно не испытывала. Балтрушайтис, похоже, тоже узнал её, но даже не поздоровался, просто прошёл мимо.
Следом за ним из шатра выплыла высокая черноволосая женщина. Она была одета в тёмно-зелёное платье с лифом, расшитым золотом и украшенным фиолетовыми драгоценными камнями. Такие же камни посверкивали и на кольцах, красовавшихся на обеих её руках. Оружия у неё с собой не было — собственно, оно ей, как ведьме, ни к чему. Эльжбета замерла в восхищении. Графиня Розенберг показалась ей красивой, привлекательной, производила впечатление богатой и состоятельной женщины, а её слегка лукавая улыбка заставляла сердце биться чаще. Хотелось дольше любоваться Микалиной, наблюдать за её мягкими движениями, разглядывать тонкие руки, но графиня уже настраивала себя на длительные переговоры, старалась сохранить в мыслях холод, но, чтобы внушить доверие, улыбнулась в ответ.
— Доброе утро. Простите её, она сегодня не в себе. — Микалина указала рукой на девушку в дорожном платье, которая уже убрала руки от оружия и просто стояла рядом, виновато смотря в землю. У графини Розенберг был высокий и звонкий голос, не слишком соотносившийся с её чуть мрачным внешним видом.
— Ничего страшного, ваше сиятельство, — ответила Эльжбета ровным голосом. Она спешилась с лошади, к которой тут же подошла служанка-оруженосец, и приблизилась к Микалине. Графиня Розенберг оказалась не намного выше неё, так что смотреть снизу вверх, как это было с Ульрикой, не приходилось.
— Пройдёмте со мной. — Микалина жестом пригласила графиню войти в шатёр.
Проскользнув внутрь, Эльжбета удивилась, не увидев в шатре дорогих предметов быта, шёлковых простыней и драгоценностей. Всё было обставленно более чем скромно: стол, два стула и кушетка для сна. Возможно, перед переговорами здесь прибрались, но увиденное поразило графиню: даже у простых баронов в лагере Кюгелей шатры были обставлены богаче, все дорогие вещи и оружие были на виду. Эльжбета опустилась на стул и, пытаясь собраться наконец с мыслями, выдохнула. Только бы не забыть, что говорить, и не начать нести чушь.
Микалина села перед ней за стол и резко изменилась в лице. Она больше не улыбалась. В её взгляде читалась сосредоточенность и серьёзность. Эльжбета пригладила чуть растрепавшиеся волосы и, сама того не замечая, выронила кольцо. Пришлось пригнуться и поискать его под столом, что, наверное, выглядело неловко, но Микалина не подавала виду. Было видно, что она тоже волновалась, нервно стучала пальцами по столу и посматривала куда-то в сторону. Когда Эльжбете наконец удалось найти кольцо, она усмехнулась, извинилась, выпрямилась и откашлялась.
— Я вас слушаю, — сказала Эльжбета спокойно.
— Я предлагаю решить всё мирным путём, без кровопролитных сражений. — Микалина закинула ногу на ногу. Эльжбета нервно заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. Почему-то только сейчас её охватило волнение. Микалина ведь ведьма, мало ли, что она может придумать. Зная это, графиня не стала просить своих знакомых ведьм сделать какие-то обереги или применить магию защитного поля для неё, так как Розенберг могла это почувствовать.
Для себя Эльжбета решила постоянно держать в голове свою цель, дабы Микалина не смогла сбить её с пути. Чистое сознание было намного действеннее всяких магических примочек.
— Поясните, как, на каких условиях? — Графиня сложила пальцы домиком.
— Я разворачиваю войска и возвращаюсь обратно в Розенберг через Голубые холмы, а вы не нападаете на нас и отступаете за Штайн, — ответила Микалина бодрым голосом. Эльжбета промолчала. Задумавшись, она выронила листы пергамента, которые до этого держала в руках — то были её заметки касаемо переговоров, днём ранее Эльжбета весь день что-то подмечала и записывала, думая о том, что будет говорить. Графиня снова извинилась, нервно усмехнулась и подняла пергамент, вернув его туда, где он изначально лежал. Со стороны она наверняка выглядела жутко рассеянной и глупой, но Микалина от этого, кажется, только расслаблялась.
— Кароль, налей нам виски, — приказала она слуге, всё это время стоявшему у входа в шатёр. Юноша тут же встрепенулся, принялся выполнять, и уже через минуту перед графинями стояло по бокалу. — И убирайся поскорей отсюда. — Слуга тут же вылетел из шатра, что-то бормоча под нос.
Эльжбета про себя усмехнулась. Сейчас Микалина начнёт рассказывать всё как есть, особенно когда достаточно выпьет. Розенберг уже сделала первый глоток. Похоже, она ощущает себя спокойнее.
— Вы отступаете, и мы отступаем? Так? — Графиня вынырнула из-под стола со своими бумагами.
— Да. — Микалина отпила ещё немного.
— Ваши условия меня устраивают, кроме одного. — Эльжбета снова заправила за ухо выбившуюся прядь. — Отступать так далеко я не намерена. — Микалина кивнула. Эльжбета наконец оставила несчастные бумаги на столе и отпила немного виски. — К слову, в каких временных рамках вы планируете отступление?
— Дайте мне неделю, и я всё сделаю. — Микалина опустошила бокал, подняла стоявшую под столом бутылку и налила себе ещё. Разошлась.
— Четыре дня. — Эльжбета принялась барабанить пальцами по столу. Розенберг неожиданно замерла. Как бы снова не впала в напряжённое состояние. Эльжбета ещё во времена переговоров с ауксинисцами усвоила, что противник должен чувствовать себя спокойно и расслабленно. Этого она и пыталась добиться, ведя себя растеряно, всем своим видом показывая, что у неё не всё в порядке.