— Только мы с тобой. Подкрепление не прислали, — крикнул Витольд, бросаясь вслед за Генрикой. Герцогиня снова чуть не упала. Как не прислали? Ильзе ведь обещала. Они должны были. Или Вацлава сбежала, никому ничего не сказав? Страх, осознание близости смерти сжали сердце Генрики стальным обручем. Вдвоём с Витольдом они никогда не вырежут всех этих тридцать воинов. Он без доспехов, а у неё уже нет сил. Мозг полностью отключился. Генрика не знала, что делать.
— Сними с Вибек шлем и надень, а то тебе голову вот-вот срубят, — крикнула она, отражая удар. — Беги отсюда вообще, пока я что-нибудь придумаю.
— Бросить тебя с этим крысами? — крикнул Витольд в гневе.
— Проваливай отсюда, пока они твои кишки себе на шею не повесили, — прорычала Генрика, которую чуть было не отправили в нокаут. В ответ она со всей силы всадила воину меч под рёбра, заставив его сдавленно простонать и упасть. Генрика обернулась. Витольд наконец-то смылся.
Теперь она — совсем одна. Безрассудная, глупая Генрика Корхонен, которая в который раз, пытаясь спасти всех, ставит собственную жизнь под удар. Она отразила последнюю атаку, отрубив воину руку, и просто упала на землю, параллельно полоснув себе мечом по правой ноге. Всё равно ей уже умирать, так, может, притвориться мёртвой — не самый глупый вариант. Генрика замерла, стараясь не дышать и не открывать глаз. Её могла выдать лишь дрожь, которую она всеми силами пыталась унять. А так — идеальная убитая. Бледная, окровавленная, замученная. Герцогиня слишком часто видела смерть, она не могла сыграть плохо.
Дрожь была унята, слёзы почти не текли из глаз, но страх, чудовищный и звериный, остался. Генрика чувствовала, как над ней нависло сразу несколько воинов, о чём-то шептавшихся на своём языке. Они посмеивались, кто-то вдалеке кричал, и герцогиня поняла, что она — последняя, больше убивать некого. Только сейчас почувствовала себя по-настоящему уязвимой. Она представила, как кто-то из ламахонцев, стоявших перед ней, оскалился. Генрика неожиданно вспомнила о том, что в этой битве погибла Вибек, а Витольд… хочется верить, что он просто спасся.
Ламахонцы отстали от неё, видимо, решив, что она мертва. Но никто пока уходить не собирался. Они ходили, посмеивались, переговаривались, будто бы искали что-то и не могли найти. Если они решат организовать здесь лагерь — пиши пропало. Генрика продолжала надеяться, что они уйдут. Лежать минут пятнадцать в одном положении было ужасно, герцогиня боялась уснуть, но терпела, так как ужасно не хотела умирать наяву. К ней снова кто-то подошёл, и она моментально прекратила дышать. Ничего. К ней даже никто не притронулся.
Генрика услышала шум и крики со стороны моста. Подкрепление к ламахонцам. Причём, много человек. Она с трудом подавила снова начавшуюся дрожь, снова перестала дышать и пыталась всеми силами не обращать внимание на боль в ноге.
Уже через десять минут ламахонцы окончательно покинули поле. Теперь они движутся к Мин. Там, где Ильзе и лагерь.
Генрика скривилась от боли. Нужно было срочно найти бинты в сумке, остававшейся в шатре, если, конечно, её не украли.
— Им ведь конец, — сказал чей-то тихий охрипший голос. Генрика вздрогнула, неуверенно открыла глаза, приподнялась и увидела рядом Витольда, сидевшего на земле со своим мечом на коленях. Его волосы были ещё более спутаны, чем обычно, по щеке текла струйка крови, а в глазах светилась какая-то страшная тоска. Казалось, что он вот-вот заплачет, но Витольд сидел абсолютно без эмоций.
— Отлично притворяешься. Даже я поверил, — грустно усмехнулся он, увидев Генрику.
— Витольд! — Герцогиня зарыдала от переполнявших её эмоций, вскочила, забыв о боли в ноге, подбежала к другу и обняла его так, словно они не виделись лет десять. Он провёл безвольной рукой по её спине и устало вздохнул. Генрика ухом чувствовала его тёплое дыхание.
— Куда нам теперь? — Он снова горько усмехнулся и посмотрел куда-то в сторону поля, где всё ещё лежал труп Вибек.
— Надо идти к замку и помогать нашим, — ответила Генрика, разжав объятия.
— Это опасно. Давай пока здесь переночуем. — Витольд покачал головой. — Просто уйдём чуть подальше в лес, чтобы нас не нашли. И потом уже решим, что делать. Ты не ранена?
— Есть немного. По ноге себе мечом полоснула. — Генрика вновь ощутила ноющую боль. — В моей сумке в шатре вроде были бинты.
— Я принесу. — Витольд вскочил и побежал к шатру.
Генрика кивнула. Спорить было бессмысленно. Через минуты две друг вернулся с бинтами к великому удивлению герцогини. Они с Герцем прошли метров сто вглубь леса, остановились возле какого-то широкого дуба, рухнули рядом, и Витольд тут же забылся глубоким дремучим сном. А вот Генрика, промыв рану остатками виски и наложив повязку, ещё долго просто так лежала, слушая, как сердце бешено стучится в рёбра, будто желая их покинуть. Ей было страшно, просто до одури страшно, но вскоре усталость взяла своё.
Генрика свернулась калачом у какого-то куста и уснула как убитая.
Комментарий к Глава 12
Хыху у нас тут недоНЦа, кровь-кишки-распидорасило, и Вибек рип, всем стекла. Больше не знаю, что сказать. Надеюсь, тут нет опечаток.
========== Глава 13 ==========
— Я думал, я никогда сюда не дойду! — Юноша в посеревшей от грязи походной одежде вошёл в шатёр.
Эльжбета, сидевшая всё это время за столом, вздрогнула и вскочила с места. Сердце тут же забилось сильнее, а руки задрожали от волнения и страха. Графиня не могла поверить своим глазам. Этот ведь был тот самый гонец, посланный ей неделю назад в Варнос, к Еве. Эльжбета ожидала увидеть что угодно, но только не этого низкорослого юношу, вечно нервного и совершенно безалаберного.
— Так быстро… — Графиня грустно улыбнулась. Может быть, хоть письмо от сестры сможет развеять чудовищную скуку и мрачные мысли, с каждым днём становившиеся всё сильнее. Эльжбете хотелось верить, что там всё-таки было что-то хорошее, вид юноши показался ей беспечным, и это внушало надежду.
— Еву Кюгель в Варносе я не нашёл. Сейчас она в Ауксинисе. Письмо я отдал хорошо знакомому с ней купцу, он обещал передать ей, как только она вернётся. — Гонец достал из сумки записку. — От него даже подтверждение есть.
Эльжбета сначала вздрогнула, округлила глаза, чуть не схватилась за сердце, ёкнувшее где-то за грудиной, но затем в знак смирения покачала головой, горько улыбнулась и взяла у гонца письмо. В самом деле, это не показалось ей чем-то удивительным. Наверное, Ева даже не откликнется на этот призыв, или тот самый купец никому ничего не передаст, а ещё, что хуже, как-то воспользуется ситуацией в невыгодных для Кюгелей целях. Думая об этом, Эльжбета едва сдерживала злость на нерадивого гонца и обстоятельства. Но, с другой стороны, что этот юноша ещё мог сделать?
— Хорошо, спасибо, Томаш. — Графиня кивнула, думая о том, что ей теперь делать. Она не так уж и сильно надеялась на то, что Ева согласится, потому уже продумывала, что делать в таком случае, но ещё не обсуждала этого со своими вассалами. Они ведь тоже многое могли подсказать.
— И ещё кое-что, — проговорил юноша спокойно. — Ваша дочь погибла в последней битве у моста через Банганимон, рядом с замком Сингх, если вам это о чём-то говорит.
Сердце словно прошило раскалённой стрелой. В голове тут же пробежала мысль, что это никак не может быть правдой.
— Как? Я не верю. Такого не может быть! — Эльжбета чувствовала, как накатывает бессилие.
— Тело прибудет дня через три, может, четыре. Есть письмо от леди Штакельберг. — Гонец извлёк из сумки ещё один свиток и протянул его графине. Эльжбета развернула его и принялась читать. — Мне искренне жаль.
Графиня только покачала головой в ответ. Если есть документ, написанный рукой леди Ильзе — это правда. Тут не может быть ошибки — это самое страшное.
— Уходи, — шепнула Эльжбета гонцу, опустилась на стул и закрыла лицо рукой. Графиня не плакала, хотя слёзы подступали к глазам. Она не позволяла себе плакать уже давно, ей казалось, что все слёзы пролиты, дальше — лишь невыносимая боль, которую не выплеснешь. Нет ничего кроме боли. Она слишком прочно вошла в жизнь, сделав её сначала очень пугающей, а потом — бесконечно серой. Эльжбета даже не знала, что из этого было хуже.
Вслед за гонцом в шатёр вошла баронесса Хан. Эльжбете не хотелось прогонять её: девушка и так, наверное, долго ждала. Она, кажется, знала о том, что сказал гонец, потому молчала. Баронесса не сказала ни слова, хотя обычно всегда бросалась колкими фразами, даже когда её никто не спрашивал. Она беззвучно застыла у письменного стола с таким видом, будто только что вернулась с похорон или провинилась перед кем-то.