За спиной послышался сдавленный всхлип. Леди Штакельберг обернулась и увидела, как Софья обнимала Фридриха, плакавшего ей в плечо. Девушка гладила его по спине, шептала слова поддержки, но оруженосец, похоже, продолжал плакать. Ильзе усмехнулась. Фридрих всегда казался ей слабым. Он никогда ничего не отвечал на грубость, даже когда стрелял из арбалета по ветианцам, его руки дрожали от страха так, будто он сражался с многотысячной армией дикарей. И теперь, когда у них появились проблемы, он просто позорно рыдает.
— Хватит. — Ильзе коснулась его плеча. — Твои глупые слёзы ничего не изменят. Ты рыдаешь как маленький мальчишка. Тебе почти шестнадцать.
— Я не считаю слёзы проявлением слабости. — Перед леди Штакельберг возник Витольд — тот, кого она меньше всего ожидала увидеть сегодня. От неожиданности даже Софья вздрогнула и резко обернулась назад. Фридрих вырвался из её объятий и застыл, прижимая руку к открытому рту, будто потерял дар речи. — Он же не отступил, не сдался, не предал родину. — Барон убрал с лица сальную прядь русых волос, обнажив кровавую рану, красовавшуюся на лбу.
— Где Генрика? — Ильзе всё ещё не верила своим глазам. Всё, что происходило вокруг и до этого будто утратило значение в один момент. Какая-то слабая, бьющаяся в сердце надежда затмила всё это. Ведь если барон Герц здесь, значит, и герцогиня где-то поблизости. Они же лучшие друзья и всегда ходят вместе.
Не успел Витольд ответить, как из-за большого дуба, стоявшего у стены башни, вышла низкая темноволосая девушка, казавшаяся огромной только из-за своих доспехов. На её вспотевшем бледном лице не было кровоподтёков и синяков, но оно было бледным и не выражавшем ничего, кроме страшной усталости. Генрика шла прихрамывая — похоже, повредила ногу, но не подавала виду, стараясь держаться гордо, как и подобает знатной воительнице. Приблизившись к Витольду, она перевела уставший взгляд на Ильзе. И в этом взгляде не было ни теплоты, ни трепета, ни даже радости. Только усталость и равнодушие.
Ильзе не знала, что сказать ей. Она замерла не в силах подойти. Что-то мешало ей даже пожать герцогине руку. По сердцу снова прошёлся страх, смешанный со счастьем. Ильзе впервые была действительно рада знать, что кто-то дорогая для неё жива.
— Прекрасно. — Она выдохнула с облегчением. — Герцогиня Рихтер в Мёллендорфе, графиня Кюгель вообще непонятно, когда вернётся, хотя бы вы, герцогиня Корхонен, здесь. И вы, ваша светлость. — Ильзе покачала головой и горько усмехнулась. — Где вы вообще были всё это время?
— Мы потерялись и искали замок, — заговорила Генрика хриплым голосом. В её глазах всё ещё читалась эта пугающая равнодушность. Казалось, герцогиня была отнюдь не рада тому, что наконец нашла замок. Да и Витольд выглядел не очень-то живым. Под его глазами красовались сине-фиолетовые круги, которые в контрасте с его бледной коже выглядели особенно ярко.
Всё это казалось ей очень странным. Витольд и Генрика смотрели на неё одинаково равнодушно и даже холодно, отчего леди Штакельберг становилось не по себе. Она не хотела терять доверие герцогини Корхонен, хотя и не видела для этого особенных причин. Впрочем, если её что-то не устраивает, и она больше не будет верна Ильзе — плевать. Значит, её место займёт кто-то лучше, умнее и сильнее.
Оглядевшись по сторонам, Витольд как будто только сейчас заметил Софью с Фридрихом и улыбнулся. Он подошёл к ним и подозвал юношу к себе. Тот протянул ему свою дрожащую руку, и барон осторожно коснулся его длинных кривых пальцев, а затем они обнялись.
Генрика улыбнулась, смотря на них. Они ведь её лучшие друзья, возможно, за время войны ставшие ей семьёй. Она будет радоваться за любые их достижения, будет счастлива видеть их всегда и везде. Ильзе были не знакомы эти чувства. Единственным другом для неё был брат, хотя они и постоянно ссорились и между ними часто царило непонимание. Леди Штакельберг не могла сказать, что она как-то особенно радовалась его достижениям. В повседневной жизни ей хотелось скорее убраться подальше от него, и когда ей это наконец удалось — Ильзе особо не жалела. А ведь ей казалось, что она будет страшно скучать по нему на войне.
Леди Штакельберг даже не знала, что и сказать Генрике. Столько проблем разом свалилось на её плечи, столько переживаний… Ламахонцы всегда были серьёзными соперниками, битвы с ними были всегда тяжёлыми и кровавыми, но в последнее время они как будто стали ещё яростнее и сильнее. Ничего. Ильзе ещё верила в то, что их можно побороть. Она почти не сомневалась в этом. Несмотря ни на что, леди Штакельберг должна выиграть войну, чтобы обрести независимость, чтобы восславить Эрхон и себя, чтобы доказать матери, которая никогда не верила в неё, что при ней земля заживёт новой счастливой жизнью. Что эта война имеет смысл.
— Оставьте нас, — приказала леди Штакельберг Витольду и Фридриху. Молодые люди послушно удалились в сторону замка, о чём-то оживлённо беседуя и смеясь. Им хорошо. Им всё равно, что они потеряли Мёллендорф и вместе с ним, возможно, герцогиню Рихтер и тысячи солдат, что мост им уже так просто не заполучить. Они друзья. Они есть друг у друга. А остальное — неважно.
Ильзе перевела взгляд на Генрику. Та стояла, скрестив руки на груди и печально смотря куда-то в землю. Скорее всего, устала или думает о будущем, которое, может, не кажется ей таким уж светлым. Вид Генрики заставлял сердце сжиматься и болеть, но сама она, конечно, старалась не подавать вид, что ей плохо. Это Витольд, Фридрих, даже Вацлава и Ульрика любили жаловаться на жизнь при каждом удобном случае, а Генрика будет держаться даже с сотней стрел в спине и копьём в ноге.
— Ты не ранена? — сказала леди Штакельберг, и её голос дрогнул на последнем слове.
— Немного, — устало кивнула герцогиня. — Но рана уже почти зажила. — Она снова потупила взгляд в землю, но затем снова подняла его на Ильзе. — Почему ты не прислала подкрепление? Вацлава разве не приходила к вам с этой просьбой?
— Не приходила. — Ильзе непонимающе усмехнулась. Сердце забилось сильнее. Если Генрика из-за этого так холодно смотрит на неё, тогда всё ясно. — Баронесса Склодовская уехала ещё до того, как ламахонцы дошли до нас. Ко мне она не заходила. — Леди Штакельберг покачала головой. Такого предательства со стороны Вацлавы она не ожидала. Отбиваться от ламахонцев стоило жизней сотни солдат, а ведь масштабы были бы наверняка меньше, если бы баронесса просто предупредила Ильзе, и та бы отправила сотни три к мосту. — Надо же… если бы она соизволила, сейчас бы уже Ямакава и Сингх были наши.
Генрика в ответ только покачала головой. Кажется, она была поражена не меньше леди Штакельберг. В её глазах плескалась вина вперемешку с разочарованием. В этот момент она сделалась такой уязвимой, такой робкой, что даже меч на поясе и доспехи не разрушали это впечатление. Леди Штакельберг стало жаль Генрику. По-настоящему жаль.
— А чего, собственно, ещё можно было ждать от старой сутенёрки? — Ильзе подошла к герцогине ближе и обняла. Генрика неуверенно обняла её в ответ и провела мозолистой, грязной, но изящной рукой по спине своей леди. От этого прикосновения леди Штакельберг почувствовала в груди какое-то странно тепло и прижалась губами к виску возлюбленной. Она представила, как герцогиня улыбнулась. — Прости меня. Я буду внимательнее. Склодовскую повесят, — голос Ильзе дрогнул. — Я ошиблась в ней. Никому нельзя верить.
— Она искусно пытает. Другую такую ты не найдёшь, — ответила Генрика устало.
— Найду. — Ильзе резко разжала объятия и отстранилась. Герцогиня непонимающе и даже испуганно взглянула на неё. Какие же у неё всё-таки красивые глаза, зелёные, словно свежая весенняя трава… Ильзе даже вспомнить не могла, по кому скучала сильнее, чем по Генрике. Даже когда умер отец, она не тосковала настолько мучительно…
— Ты в целом как? Нормально? — спросила леди Штакельберг и провела правой рукой по щеке герцогини.
— Мы потеряли Вибек, — ответила Генрика, опустив взгляд в землю. — Витольд после этого чуть с ума не сошёл, сломал свой кинжал… Мне тоже было тяжело, я и сейчас не могу смириться с её смертью, но для него это был просто сногсшибательный удар. — Герцогиня убрала с лица нависшую прядь волос. Ильзе покачала головой. Вибек была не только лучшей подругой Генрики, но и неплохой командующей, отличной воительницей, и пусть её смерть не так сильно потресла леди Штакельберг, она понимала, что потеряла ценного человека. От мыслей об этом закололо сердце. Теперь наверняка и Генрика будет долго мучиться и переживать, в том числе, и за Витольда. Хотя у барона Герца сейчас, казалось, всё было нормально, и он весело общался с Фридрихом, кто знает, насколько долго это продлится.