— Доброе утро, миледи, — голосом, полным яда, проговорила леди Штакельберг и поклонилась. — Ваше сиятельство. — Она кивнула Эйуми. Генрика, стоявшая рядом, подошла чуть ближе и тоже поздоровалась, правда, никто не поклонился ей в ответ. Леди Хелене даже скривилась, нахмурилась, прищурилась, будто узнала в герцогине Корхонен давнюю врагиню. Генрика была удивлена этим и просто отвела взгляд в сторону.
— Герцогиня Генрика Магдалена Корхонен, — произнесла леди Лоренцен, чётко отделяя слова друг от друга. — Твой отец, эта мерзкая гнида, Вацлав Кассандра Шпак, воевал за Сиверию против моей земли. — Хелене обошла герцогиню Эйуми, приблизилась к Генрике, заставив её отойти на три шага, и обнажила свой кинжал.
— Я не обязана расплачиваться за грехи моего отца. — Генрика схватилась, пока только схватилась, за меч. Поведение леди Хелене было очень странным, неужели она решила взъесться на герцогиню прямо сейчас из-за старых обид их отцом. Это показалось леди Ильзе подозрительным, но она продолжила с замершим сердцем наблюдать.
— Он изменник, девчонка, ты понимаешь это? Изменник! Дезертир! — Хелене чуть ли не кричала на герцогиню Корхонен. Ильзе вздрогнула от переполнявших её чувств. Ей было одновременно страшно за Генрику и мерзко от того, что позволяет себе леди Лоренцен. Вот так срываться и выяснять личные обиды на встрече, от которой, возможно, зависит судьба всей страны, было просто непозволительно грубо и глупо. Такого, Ильзе была уверена, не позволили бы себе даже рыцари из захолустных земель у лесов, что уж говорить о благородной леди.
Эйуми было дёрнулась к ней, чтобы остановить, но леди Лоренцен грубым движением руки остановила её.
— Я вызываю вас на дуэль. Прямо здесь и сейчас! — Хелене сдёрнула с руки коричневую облезшую перчатку и швырнула её на землю перед Генрикой. Та опешила, потупила взгляд в землю, а затем первела его на Ильзе. Этот взгляд был полон недоумения, недопонимания и даже какого-то страха. Леди Штакельберг и самой сейчас было не по себе. Её сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку.
Герцогиня Корхонен подняла перчатку и тут же обнажила свой меч. Леди Штакельберг вздрогнула и обернулась к Эйуми, которая тоже смотрела на леди Хелене со страхом. Её рука сжимала рукоять вакидзаси, как будто этим она сейчас могла что-то решить.
— До первой смерти, — процедила леди Лоренцен сквозь зубы.
Наверное, Генрика не поняла этого, но про себя Ильзе дала себе обещание, что если что-то пойдёт не так, она постарается защитить её.
Когда поединок начался, и лезвия мечей Хелене и Генрики стукнулись друг о друга, леди Штакельберг резко повернулась к герцогине Эйуми. Та смотрела с какой-то надеждой и лёгкой полуулыбкой, как леди Лоренцен ловко орудует кинжалом. Ильзе вздрагивала каждый раз, когда лезвия разрезали воздух и сталкивались друг с другом. Ей не хватало смелости обернуться, следить за ходом сражения. Она не хотела видеть, как Хелене убивает Генрику, не хотела видеть, как она ранит её. Леди Штакельберг старалась скрыть свой страх от Эйуми, но, кажется, получалось плохо.
Её нервы просто не выдерживали.
— Я предлагаю вам два варианта решения нашего конфликта, — герцогиня Мурасаки заговорила на ломаном имменском. У Ильзе чуть не свернулись уши в трубочку, когда она услышала такую речь. Эйуми не выговаривала некоторые буквы и слоги, шипелявила и говорила слишком быстро, оттого едва понятно. Впрочем, леди Штакельберг заметила, что ламахонцы с трудом говорят на иностранных языках, даже переводчики и те, кто якобы хорошо знал имменский и эллибийский.
— Какие? — проговорила Ильзе как можно увереннее.
— Переговоры или дуэль, — герцогиня улыбнулась. — Я не хочу губить свою армию, и вы не хотите. Я предлагаю два наиболее безобидных варианта.
— Забавно. — Леди Штакельберг усмехнулась. Где-то сзади снова послышался стук лезвий друг от друга. — Как же вам удалось сбежать? — До принятия решения ей хотелось тянуть время. Её руки дрожали, сжимая рукоять меча, а сознание было затуманено даже не страхом, а яростью, ядовитой ненавистью, отчаянием. Ильзе не чувствовала себя уверенной. И это наверняка было заметно.
— Долгая история. — Эйуми улыбнулась. — Тот, кто хочет оказаться на свободе, пойдёт на любую сделку, даже если она заключается в чём-то совсем неприятном.
— Что вы имеете ввиду? — скривилась Ильзе, пытаясь скрыть волнение.
— Мне пришлось переспать со стражником, а потом зарезать его собственным кинжалом, украсть деньги и смыться через окно. В детстве я любила лазать по стенам, хоть когда-то это умение мне пригодилось в жизни, — покачала головой герцогиня. Ильзе вздрогнула. Будь перед ней какая-то другая женщина, она бы ужаснулась и искренне посочувствовала ей, но перед ней была Эйуми Мурасаки — её пленница, её жертва, та, которая должна была гнить в темнице. Та, которая должна была сейчас лежать на холодном полу своей камеры в собственной крови и моче. Та, которой оказалось мало того ядовитого горя, какое она хлебнула, когда пришли эрхонцы. Она должна быть мертва, как её сын.
— Шлюха. — Ильзе сдёрнула перчатку с руки и швырнула её на землю. Герцогиня подняла её. Леди Штакельберг решилась на дуэль лишь потому, что страстно желала убить Эйуми уже давно и собиралась сделать это своими руками. Леди Штакельберг не была сильна в переговорах и чувствовала, что герцогиня хорошо подкована с этой стороны. А вот на великую воительницу она вообще не была похожа: низкая, худенькая, в каких-то странных и хлипких доспехах.
— Будь по вашему, миледи. — Они синхронно извлекли свои мечи из ножен, отошли на несколько шагов назад, а затем леди Ильзе нанесла первый удар. Меч столкнулся с вакидзаси Эйуми, леди Штакельберг ударила ещё раз и ещё раз, и оба раза безуспешно. Её меч прорезал воздух буквально в паре сантиметров перед глоткой герцогини, но та успела отразить удар так, что оружие чуть не вылетело из руки Ильзе. Останавливаться, чтобы отдышаться времени особо не было. Рука уже устала, но леди Штакельберг не собиралась сдаваться. Эйуми так и не озвучила условия дуэли, сражаются они до первой крови или смерти, но Ильзе была настроена только убивать.
Поединок длился без остановки ещё минут тридцать, и когда герцогиня отразила очередной удар, она резко остановилась, развернулась, и Ильзе даже не успела нанести новый. Она тоже обернулась и увидела, как Генрика извлекает из живота леди Хелене, лежащей на траве, свой меч, обагрённый бордовой кровью. Леди Лоренцен была ещё жива, прошептала сквозь зубы какую-то угрозу, закрыла глаза и больше не дышала. Герцогиня стояла над её трупом, опустив меч и тяжело дыша. В её лице не было радости победы, только страшная усталость и даже горечь. Генрика обернулась, встретилась взглядом с Ильзе и кивнула ей, мол, беспокоиться не о чем.
Герцогиня Эйуми смотрела на Хелене ещё с минуту, а затем резко занесла меч, попыталась нанести им удар, но Ильзе быстро спохватилась и отразила его. Их мечи снова столкнулись в воздухе, ещё раз, и ещё, и когда леди Штакельберг чуть-чуть ослабила хватку, потому что страшно устала, Эйуми выбила меч из её рук.
Ильзе от неожиданности попятилась назад, оскалилась, словно волчица и вздрогнула от мысли, пришедшей ей в голову. Как же она могла забыть о том, что при себе у неё было особенное оружие! Леди Штакельберг молниеносным движением извлекла из ножен Воронёный клинок, направила его на Эйуми, про себя произнесла заклинание и начертила в воздухе руну.
И это никак на неё не подействовало, за исключением того, что герцогиня стояла совершенно недвижимой.
Леди Штакельберг вздрогнула и снова попыталась повторить. Ничего. Руна просто возникала в воздухе, излучая зелёное сияние, а затем исчезала без всякого эффекта. Ильзе повторяла снова и снова, злясь и проклиная всё на свете, но ничего, ничего не менялось…