Василий Аксёнов
Пламя, или Посещение одиннадцатое
Памяти А. И.
Мне совсем не нужен револьвер, чтобы вами управлять, мистер Траут. Мне достаточно написать про вас что угодно – и готово!
– Верни мне молодость, верни молодость! Верни мне молодость!
Часть первая
Это – студентки. ЛИСИ.
Восемнадцать-девятнадцать лет. Не всем. Одна постарше. Незначительно. Взрослые. Самостоятельные. Без пап, без мам, без нянек. Без удобств. Но по их виду и не скажешь, что умучены жестокими лишениями, изнурены работой непосильной. С лица не спали. Свежие. Благоухают. Как на курорте южном побывали, на тёплом море, будто оттуда только что вернулись – так загорели, это на нашем-то гиперборейском солнце. Пропеклись и зарумянились. Как сдоба. По домашнему уюту, с ванной, душем и чистой и мягкой постелью, любимым псам, котам или кошечкам всевозможной масти и породы, хомячкам или попугайчикам, по кофе с пышками в ближайшей к институту пышечной и по родительской заботе сильно, похоже, не соскучились – в глазах смешинка, ни слезинки. Так убедительно не притворишься. Да и зачем? И перед кем тут? Некому их пожалеть. Все в одинаковых условиях, без ущемлений и без привилегий.
Студенты – тоже благозвучно. Всё же не так.
Студентки. Ученицы.
Ну, словом, девушки.
Смотрю. Без учащённого сердцебиения, но с интересом: не археологи они и не историки, а архитекторы-строители – как иностранки. Для меня. И мы для них, наверное, чуть-чуть…
Вроде как не в себе немного мы, со странностями или сдвигом.
Но что для них «чуть-чуть», для нас – нормально. И наши странности – вовсе не странности, не сдвиги, а лишь влияние профессии, её издержки.
Ладно.
Все как одна не замужем. Кто-то при мне у них об этом спрашивал. В непринуждённой обстановке. На раскопе. Надежда Викторовна – та, возможно. Жена начальника. А заодно и его постоянная спутница-напарница во всех экспедициях и разведках, вместе они – и я при них, как Санчо Панса, оруженосец, ближе к реальности, рюкзако– и палатконосец, – с июня по октябрь в «диком» поле. Пусть и не дипломированный археолог она по образованию, а историк СССР. Ей и не нужны археологические тонкости, хотя во многое из практики посвящена – который год уже «копает», височное кольцо с фибулой не спутает и даже тип определит. За «спутницей-напарницей» – организация экспедиционного быта, сытное прокормление членов экспедиции, контакты с местной властью и общественностью (начальник «нелюдим») и бухгалтерия (начальник «непрактичен»). Не от мира сего – про него же. С головой в ином – в железном веке, в котором он как в своём доме: знает, где что находится, где что припрятано, куда что нужно положить, где можно, долго не разыскивая, взять необходимое. Туда и я вот погружаюсь, надеясь голову там навсегда не засадить и не оставить. Ну, как и душу. Дело, конечно, непростое. Затягивает. Пуще трясины. Так засосёт, что превратишься в мумию толлундскую. Вот вся и «странность», всё «чуть-чуть». Для «иностранок». Для нас – они немного постные. На первый взгляд, а на второй – пока мы к ним ещё не пригляделись толком, не успели за работой… Но что об этом.
В целях налаживания доверительных отношений в нашем собранном спонтанно на летний сезон коллективе. Может быть. Ну и никто ещё не отменял простое – женское, уточню, – естественное любопытство. Скорей всего, она, Надежда Викторовна, и спросила.
Точно не я. Мне всё равно, кто из них замужем, кто нет: не нахожусь в активном поиске невесты, хоть и не отшельник, не тороплюсь охомутаться, ещё успею – до тридцати ещё потопать. Ну а подруг весёлых, задушевных у меня и так в достатке, если не с перебором, – поговорить о том о сём – о женской доле, например, или мужском непостоянстве, – что-либо обсудить – прочитанную, скажем, книжку «запрещённого» писателя-эмигранта, – вместе в кино сходить, на вечеринку или на квартирник музыкальный заглянуть по чьей-то наводке, выставку «свободных» (то ли «свободных для», то ли «свободных от») художников посетить, пока её не «разогнали власти», наведаться ли вечером в промозглую погоду к одной из них, моих подружек, чашку-другую чаю выпить, с тем же ли самым у себя одну из них принять, а то и несколько – как соберутся. Сутками напролёт гранит науки не грызу, и на иное время остаётся. Ум сточишь, грызть-то постоянно. Как у бобра зубы, заново не отрастёт.
Ну не всегда, признаюсь, удаётся оставаться в рамках. Есть такие риски в дружбе с девушками. Если ещё заметишь вдруг искрой мелькнувшее подобие – во взгляде, в жесте или в интонации, – напомнившее Таню. Как только обнаружится иллюзия, манка-обманка распознается, риск устранён, дружба на веки спасена, не затянуло в омут чувств, и это ценно. Для меня.