Перед глазами пронеслись картины сегодняшнего раннего утра. Как он гладит ее шелковистую кожу, член осторожно скользит в тугую жаркую плоть, бережно, очень бережно, ибо она воспаленная и очень чувствительная. Но уже влажная и готовая его принять.
— Сейчас, Арчер, сейчас!
Чресла напряглись при одном воспоминании о трущихся о его грудь возбужденных сосках. О, как их губы сходились в любовном поединке, языки сплетались, и ее влажная тугая плоть его стискивала!
Словно живой огонь, она пылала в его объятиях, и даже воздух вокруг них нагрелся. Холод, давно поселившийся в душе, отступил, и на его место пришли страсть и возбуждение. Желание лавой струилось по венам, пульсацией отдавалось в пах.
Хрупкими дрожащими руками Миранда гладила его спину и бока. Вот она провела пальцем огненную дорожку вдоль позвоночника, а потом ниже, между ягодиц, исследуя и изучая. В этот миг его самообладание испарилось, и Арчер яростно задвигался. Не думая, не сдерживаясь, следуя самой примитивной в мире потребности, пока не взорвался.
После, крепко обняв своими тонкими руками, Миранда тесно к нему прижалась. В глазах читался страх.
— Простыни дымятся.
Они лежали в объятиях друг друга, обнаженные, уставшие, вспотевшие, а вокруг них сгустилась жара. От влажного воздуха короткие рыжие волосы на ее висках вились буйными кудряшками.
— И воздух тоже. — Сил сказать больше не было. Сердце бешено стучало, дыхание прерывалось.
Миранда подняла голову. Ее чудесные зеленые, словно отмытое морем стекло, глаза были затуманены.
— А если огонь, что внутри меня, вырвется наружу и поглотит нас обоих? — прошептала она, и меж ее бровей пролегла морщинка беспокойства.
«Тогда я умру целым». Арчер принялся перебирать ее шелковистые волосы.
— Давно бы уже нас поглотил, если бы мог. — Он с трудом улыбнулся, прикоснулся к ее лицу еще слабыми, но уверенными пальцами, провел по соблазнительному рту и почувствовал ее дрожь. И тогда Арчер понял: для Миранды удовольствие, огонь, вина и разрушение неразрывно связаны. И как же хорошо он понимает терзания жены, ведь разве можно чувствовать удовольствие, высвобождая такую ужасную силу?
Арчер прижался лбом к ее лбу.
— Думаете, я не чувствую того же восторга, когда использую свой дар?
Ее тихий голос сорвался, словно хрустнули орешки в меду.
— Вы не боитесь? Того, что внутри меня?
Не будь Миранда столь взволнована, Арчер расхохотался бы. Подумать только, какая ирония! Сдержавшись, он серьезно ответил:
— Вы же, кажется, хорошо меня рассмотрели?
— Это не одно и то же! Вы прокляты.
Тут он все же засмеялся. Тяжести на сердце как ни бывало.
— Удивительно, но сейчас я совсем не чувствую себя проклятым.
Робкая улыбка появилась на губах Миранды, хотя брови еще хмурились. Видимо, он не до конца убедил жену. Арчер принялся ее целовать — веки, щеки, всюду, куда мог дотянуться.
— Огонь — ваша сила и защита на тот случай, когда меня не будет рядом. Не бойтесь его, примите, ведь это часть вас. Вы знаете, как пользоваться своим даром, Миранда, в глубине души вы знаете. — Прерывисто вздохнув, Миранда кивнула. Арчер крепче обхватил ее затылок и притянул к себе. В нем вновь вспыхнули потребность и желание.
— Поцелуйте меня.
«Опалите меня своим огнем. Снова и снова».
Миранда тихонько вздохнула во сне. Арчер смотрел на изящную спину, которая опускалась и поднималась в такт дыханию, и чувствовал, как его затапливает волна желания. Он знал, что едва только потянется к жене, погладит соблазнительный изгиб талии, скользнет рукой по упругой попке, и Миранда повернется, распахнет свои объятия, встретит пухлыми мягкими губами.
И хоть Арчер мысленно пообещал дать любимой отдохнуть, он уже было потянулся к ней, как в голове возник образ уличного мальчишки. Вот он стучится в парадную дверь. Протягивает Гилрою белую коробочку, перевязанную серебристой лентой. Бормочет:
— Млрду Арчеру, начальник.
Холод и ужас охватили Арчера, и, отпрянув от жены, он бросился в гардеробную, остро чувствуя каждое соприкосновение ступней с полом, каждый глухой удар сердца. Действительность разрушила их блаженное уединение.
Шелестя полами халата, Арчер быстро спустился по лестнице. Заметил удивление Гилроя, услышал откуда-то справа испуганный вздох одного из лакеев. Он же не надел маску, просто забыл про нее в спешке. Впрочем, какое это теперь имеет значение?