— И хто это у нас? — произнес грубый, низкий и коренастый парень.
«Один из тех, кто всегда ищет драки», — сердито подумал Арчер, не расположенный к битью детей.
— Привет, — сказал Пан. — Не обращайте на меня внимания. Я просто вышел на променад.
Более высокий из двоих засмеялся, обнажив большую щель между зубами.
— Вышел на променад, — повторил он. — Ты хто такой? Принц Берти?
Пан быстро овладел собой.
— Э? Уж и словечка по-ученому сказать нельзя? — проворчал он, с легкостью переходя на кокни. — Особливо, если это стибрить помогает?
Юный Пан осторожно обогнул встречных, ловко двигаясь к заднему двору большого дома. Там ждало освобождение, понял Арчер. Там дом мальчика. Дом Эллиса! Кто же этот юнец?
— С энтими простофилями лучше поласковее, — продолжал мальчишка.
Арчер оценил способность Пана к простонародной речи: сам он едва разбирал слова. Но парень уже прокололся. И хулиганы это понимали.
— Думаешь, мы дураки? — фыркнул один из них.
Пан продолжил отступать, но старшие взяли его в кольцо.
— Эй, нечего шум поднимать…
— Проучить тебя надобно.
Грубиян повыше легко шлепнул парнишку по голове. С того слетела шляпа, и сердце Арчера пропустило удар. Шелковистая масса волос, подобно расплавленному золоту, упала до пояса мальчишки. Арчер с трудом восстановил дыхание. Не мальчишки, девушки. И не тринадцати лет, а скорее восемнадцати. Молодой женщины.
Он уставился на массу рыжевато-золотистых волос. Прежде Арчер никогда не видел ничего столь прекрасного и манящего. Кто-то назвал бы их тициановскими волосами. Их неописуемый цвет — между золотистым и рыжим — покорял и художников, и поэтов.
— Отойди!
Высокий окрик выдернул Арчера из задумчивости.
Его сорванец занял оборонительную позицию, а нападающие с интересом к нему приглядывались. На время их тоже охватило удивление, но они быстро пришли в себя и, кажется, решили воспользоваться новой возможностью.
— Эй, милашка, не серчай. Мы же не знали, что ты такая куколка.
Они подошли ближе, и волосы на затылке Арчера встали дыбом, а в горле зародилось рычание. Арчер сделал шаг, еще один. Его еще не услышали — он двигался слишком тихо и не выходил из темноты.
— Эй, покажешь нам сиськи? — сказал хулиган пониже ростом. Ему явно предстояло первым почувствовать на себе кулак Арчера.
Девушка, на удивление, не проявляла должного страха. Она стояла с вызывающим видом, подняв кулаки и устремив взгляд на подростков. Что было просто смешно.
— Убирайтесь, — тихо, но жестко скомандовала незнакомка.
Уличные хулиганы мерзко, глумливо рассмеялись:
— А то как же, «убирайтесь», раз она сказала.
Нападавший повыше, фыркнув, бросил:
— Слышь, красотка, не дергайся, и останешься целехонькой.
Под ее золотисто-рыжими бровями, выгнутыми, как крылья ангела, загорелись зеленые глаза.
Они же зеленые? Арчер прищурился. Его сверхъестественному взгляду света хватало. Да, прозрачно-зеленые с изумрудным ободком, похожие на поперечный срез винограда шардонне. И все же он мог поклясться, что видел в них вспышку оранжевого пламени.
— Убирайтесь, — не двигаясь, повторила она. — Или я из вас котлеты сделаю.
Арчер не смог сдержаться; внутри его забурлило веселье, и он вдруг понял, что смеется. Звук отразился от холодных каменных домов и выложенного брусчаткой проулка. Юноши развернулись, на их лицах читался страх. Они не были готовы к стычке со взрослым мужчиной, особенно таким, который мог оказаться на улице в столь поздний час. Арчер знал подобных типов — трусы, которые преследуют слабых и бегут при первых признаках настоящей опасности. Он подошел достаточно близко, чтобы они разглядели его очертания и носки ботфорт, но сам оставался в тени. Пока есть возможность.
— Вали отсюда! Мы сами разберемся, — сказал парень повыше с деланной уверенностью.
— Задержитесь здесь еще на минуту, и ваше время в этом мире быстро закончится, — сказал Арчер чужим голосом — тихим, скрежещущим. Раны последнего сражения должны были совсем лишить его способности говорить, но голос вернется. Чуть позже.
Почувствовав его неестественность (уличное хулиганье всегда ее чувствовало), они смотрели на Арчера, разинув рты, словно мертвые рыбины.
Он пощелкал костяшками.
— Или, возможно, не так быстро. Я люблю поиграть с добычей.
Парочка пустилась наутек, оглашая проулок перестуком башмаков.
Подростки исчезли, но девушка осталась. Она как будто застыла в своей защитной позе.