Один из конфликтов с индейскими племенами был тщательно спланирован белыми людьми, хотя первые долгое время не догадывались об этом. Полковник Чивингтон из армии волонтеров Колорадо страстно желал сделать себе имя, и защита так называемых невинных поселенцев от враждебных индейцев казалась ему самым коротким путем для достижения данной цели. С помощью губернатора Колорадо Эванса, закрывшего на действия Чивинг-тона глаза и уши, полковнику удалось осложнить и так довольно непрочное положение на границе. Каждая история о враждебных действиях индейцев, правдивая или лживая, которая достигала его ушей, немедленно воспринималась как повод к выступлению. Часто Чивингтон сам изобретал подобные истории только для того, чтобы иметь повод отправить своих солдат в бой и снискать себе известность и славу. Он совершил много рейдов на мирные поселения южных шайенов и арапахо и даже рискнул послать войска в долины Канзаса, не попадающие под его юрисдикцию.
Хотя сиу и северные шайены, среди которых было и племя Ночного Ястреба, ничего не знали о набегах солдат Чивингтона, они чувствовали, что ситуация осложняется, а они все больше и больше втягиваются в конфликты с солдатами. Они были вынуждены выставлять больше охраны вокруг своих поселений по ночам, места для которых стали выбирать с большей тщательностью. Они стали гораздо более осторожно заниматься охотой и перестали отправляться в далекие рейды.
Все это не имело практически никакого отношения к Пламени. Когда листья на деревьях приобрели золотую, красную и рыжую окраску, у нее возникли свои, новые, проблемы. Ее когда-то гибкая фигура осталась лишь в воспоминаниях. И мало утешало то, что Ночной Ястреб не уставал повторять ей, что ее глаза стали еще более голубыми, чем чистое осеннее небо, а волосы еще более золотыми, чем осенние листья. Она чувствовала себя неповоротливым буйволом. То, что Сияющая Звезда находилась в таком же положении, как и она сама, мало утешало ее.
Кроме того, ей надо было решить проблемы, как вести себя с Ночным Ястребом. Вспоминая, как унижала себя Маленькая Крольчиха, заигрывая с Ночным Ястребом, Пламя не хотела использовать ту же тактику, чтобы привлечь к себе внимание мужа. Во время приготовления пищи, сбора дров и походов за водой, наведения порядка в хижине она и не пыталась найти какой-то особый способ, чтобы привязать его к себе.
Поскольку тактика, используемая Маленькой Крольчихой, провалилась, Пламя решила делать все наоборот. Она следила за тем, чтобы муж не заставал ее раздетой, когда находился рядом. Она никогда не мылась и не мыла голову в его присутствии. Ее тщеславие не позволяло ей расчесывать свои длинные густые волосы в его присутствии, хотя она и не была равнодушна к тем восхищенным взглядам, которые он постоянно бросал в ее сторону. Она знала, ему нравилось, когда ее блестящие волосы рассыпались волнами по ее спине, и поэтому не закалывала их, а оставляла распущенными, тем более что погода, которая стала довольно прохладной, позволяла ей делать это.
Она не болтала с ним беспрестанно, как это делала Маленькая Крольчиха, но зато делила с ним тишину вечеров. Когда он предпочитал проводить вечер с друзьями или уходил на Совет, она не уговаривала его остаться, хотя часто, чтобы промолчать, ей приходилось прикусывать себе язычок. Улыбки, которые она дарила ему, мягкое покачивание бедер, когда она проходила мимо, спокойный комфорт ее присутствия — этого было достаточно, чтобы выразить свои чувства. Они красноречиво говорили сами за себя.
Но Пламя знала, что она еще многое должна сделать, чтобы сблизиться с ним. Она настояла на том, чтобы он продолжил изучение английского языка, и предложила ему научить его читать и писать на языке белых людей.
— Зачем мне это нужно? — попытался было сопротивляться он.
— Потому что никогда не помешает знать как можно больше о своем враге, — ответила она, невольно приведя ему его же собственный аргумент. — Разве ты не хотел бы знать, не обманывает ли тебя торговец? Разве не нужно знать, что написано в том договоре о мире, который ты должен подписать, — может, что-нибудь совершенно противоположное тому, о чем договорились?
Увидев смысл в ее рассуждениях, он согласился, и они вместе — когда у него выдавалось свободное время — начали заниматься английским. Он оказался способным учеником, быстро научился писать буквы и цифры, которые она писала ему на земле. Через какое-то время он уже выучил самые простые слова. Потом его любопытство возросло, и он с нетерпением стал ожидать новых уроков.
День за днем они работали вместе, и Пламя чувствовала, как оттаивают его чувства, как смягчается он по отношению к ней, заметила, что он уже не бросает свои слова так отрывисто, как раньше. Его улыбки стали более открытыми, а смех более беззаботным. Его взгляды, обращенные к ней, стали более теплыми. Это отогревало ее сердце и давало ей надежду на то, что рано или поздно он снова полюбит ее. Она уже завоевала его уважение, но решила, что не успокоится до тех пор, пока не завоюет его сердце. Все, чему она хотела научить его, займет целую зиму и даже больше. Время и наступающая зима — период, когда вне хижины будет мало занятий, — были ее союзниками.