Она повернулась и пошла прочь, оставив Вышемилу давиться подкатившими слезами. Потеснила в повозке Оляну, которая вместе с ней ехала, и скоро покинула детинец, окружённая кметями Доброги и воинами Эрвара.
Давно уж она не выезжала из детинца так далеко. Даже отец с матерью сами наведывались в Велеборск — к Бориле, да и погостить по-родственному. А она, оказывается, всё это время город и не покидала. Кружили заботы домашние да вокруг Радана, который рос так быстро. А как случилось посажение на коня — так и вовсе не заметила, как зимы одна за другой вьюжили.
И вот теперь поездка эта в удобной повозке, на скамье, усиленной мягко шкурами, казалась чем-то настолько необычным, что только по сторонам головой вертеть и остаётся. Ехал рядом верхом Эрвар, не смотрел почти на Зимаву, да она всё равно его взор ощущала. И в эти мгновения начинал вдруг гореть на губах поцелуй вчерашний. Неловко становилось и томно в груди, словно непотребная тайна какая теперь их связала. Такого даже с Чаяном она не испытывала. Там всё было так, как должно, как хотела она и представляла себе. А тут — не знаешь, что и делать теперь, куда глаза прятать от него, ведь кажется, что все непременно замечают её смятение.
А потому всё ярче пыталась она представить себе встречу с сыном долгожданную. Верно, он вырос хорошо за эти седмицы. Так было без него тоскливо, всё казалось, что выбежит откуда, раздастся во дворе или в хоромах его звонкий голос. Да после гибели отца он, конечно, сник сильно, всё поверить не мог. А после… после его просто забрали, словно оторвали часть души.
Хотелось добраться до Калиногоста поскорей. И путь туда лежал недалёкий, а казалось, что дни тянутся больно уж долго. В других весях, где останавливаться приходилось, немногие узнавали в Зимаве княгиню — да то и хорошо было. Любопытства людского она и не вытерпела бы теперь.
Как ни пыталась она время торопить, а показались очертания изб Калиногоста через столько дней, сколько нужно. Тогда бы Зимава и сама не отказалась на облучок сесть и скорее припустить до погоста, но пришлось терпеть, как с должной степенностью все доберутся до дома старосты местного Алкуна, который гостей, названных Чаяном, уж ждал, верно, давно.
Оказались глазастыми калиногостцы: как остановилась повозка у большой старостовой избы, он уж на пороге сеней встречал — доложили. Разулыбался, вышел к калитке самой, открыл ворота вместе с одним из своих отпрысков, в котором почудился даже на миг Радан — Зимава аж вздрогнула.
Помог Эрвар сойти на землю — а староста уж тут как тут. И жена-то его уже из избы выглядывает, поправляет платок, чтобы перед княгиней не совестно было за небрежный вид.
— Здрава будь, княгиня, — Алкун поклонился даже почти в пояс, хоть и почтительность его слегка нарушал любопытный взгляд, которым он то и дело одаривал.
— Поздорову, — та едва кивнула, уже выглядывая поверх его плеча и сжимая крепко руку Эрвара, который рядом стоял. — Сына моего уже привезли?
Мужик только руками развёл растерянно и оглянулся на своих домочадцев, что едва не толпились, готовясь приветствовать гостью.
— Дык не привезли ещё. Чаян Светоярыч сказал, что скоро. Но то когда было… Как он сам со своими людьми здесь останавливался. Может, задержало что…
Зимава даже шаг назад сделала, и первая мысль, что в голове тяжёлой после дороги качнулась: обманул Чаян. Посмеяться решил за всё, что она во зло Елице сделала. Какой бы уговор между ними ни был, а ни к чему это княжича не обязывало, если уж по совести-то рассудить.
Эрвар только ладонь её большим пальцем погладил, успокаивая.
— А давно сами княжичи тут были? — обратился к Алкуну.
— Да уж почти две седмицы как. Да до Остёрска от нас ближе, чем до Велеборска, — он потёр бороду. — Ты не переживай, княгиня. Со дня на день приедут. До гостинных изб тебя и людей твоих проводим: там уж всё готово. А пока проходи, раздели с нами хлеб-соль.
Зимава улыбнулась напряжённо, не желая обижать старосту невежливостью или пренебрежением. Прошла за ним, как снова он к избе повернул. Эрвар мягко погладил по плечу, так и оставаясь подле неё.
— Я воинов отправлю, прошарят дорогу на пути к Остёрску, — проговорил тихо, чуть к ней склонившись. — Там и прознаем, собирается ли Чаян вообще сына твоего сюда везти. А то вдруг недоброе что задумал.
Зимава подняла на него взор: на лице варяга ничего не отражалось — суровым оно было и серьёзным, как и всегда. Только рука ласковая необычайно придерживала сейчас её за талию — и не тревожило его, видно, что кмети, которые позади шли, всё видели. Странное дело — её тоже это уже не волновало. Лишь бы Радана всё ж увидеть.