– Эй, поосторожнее! – произнес щенок, точно копируя голос мальчика. При этом пасть его оставалась закрыта. Он изогнул шею назад… Хочет, чтоб его погладили? Джефри потрогал: какая мягкая шерстка! Жужжание стало очень громким. Джефри его даже сквозь шерсть ощущал. Жужжал не один звереныш: звук шел отовсюду. Щенок скользнул мордой к руке, и на этот раз Джефри позволил ему приблизить пасть к своим пальцам. Он внимательно следил за зубками, но щенок тоже аккуратничал, не касаясь ими кожи Джефри. Губы существа на ощупь казались парой пальчиков, которые смыкалась и размыкалась вокруг пальцев человека.
Трое щенят толкались под другую руку Джефри, словно им тоже захотелось, чтоб их приласкали. Он чувствовал, как они носами тычутся в спину, стараются вытащить рубашку из штанов. Действовали щенки на удивление скоординированно, словно это человек хватал его двумя руками за рубашку. Да сколько же их тут? На миг Джефри позабыл, где находится, и потерял осторожность. Перевернулся на бок и стал гладить малышей. Со всех сторон раздался удивленный писк. Двое песиков протиснулись под локти; еще как минимум трое запрыгнули на спину и растянулись на мальчике, тычась носами в уши и шею.
И Джефри постигло показавшееся великим озарение: взрослые чужаки распознали в нем ребенка, просто не поняли, какого возраста. Они его в детский сад отправили! Мама и папа, наверное, сейчас уже с ними общаются. Ну что ж, дела потихоньку идут на лад!
Стальной Владыка не случайно выбрал себе такое имя. Сталь – самый современный металл; сталь затачивается острее всего и почти не тупится; сталь накаляется докрасна, но не ломается; стальным лезвием орудует Шкуродер. Стальной был искусственной личностью, самым успешным творением Шкуродера.
В каком-то смысле искусство душепривоя – вещь не новая. Заводчики работали по тем же принципам, хотя и были ограничены простыми физическими показателями. Все заводчики сходились во мнении, что умственные способности той или иной стаи по-разному складываются из таковых ее элементов. За красноречие почти всегда отвечает определенная пара или тройка, другая – за пространственное восприятие. В основе достоинств и пороков лежали еще более сложные механизмы. Отвагу или проницательность нельзя было приписать какому-то элементу в отдельности.
Вклад Шкуродера в эту дисциплину, как и в большинство иных, состоял в беспощадной решимости отсечь все ненужное, оставляя лишь действительно важное. Он без конца экспериментировал, отбрасывая все результаты, кроме самых успешных. Он уповал на дисциплину, выбраковку, недосмерть не меньше, чем на тщательный подбор элементов. Перед тем как создать Стального, он уже потратил на опыты семьдесят лет.
Стальной провел годы в состоянии выбраковки, пока ему наконец не позволили обрести имя. Тогда определялось, какие его части в совокупности дают нужное существо. Без Шкуродерова принуждения это оказалось бы немыслимым. Вот пример: если отбраковать часть самого себя, отвечавшую за целеустремленность, как потом найти в себе силы сдирать шкуры дальше? Оформлявшемуся существу процесс этот казался умственным хаосом, лоскутным узором из ужаса и амнезии. За два года оно испытало больше изменений, чем многие – за два века, причем все перемены – целенаправленные. Поворотная точка была достигнута, когда они со Шкуродером идентифицировали тройку, у которой медленная соображалка сочеталась с излишне развитой совестью. Один из трех элементов служил мостиком для остальных. Когда его отправили в тишину, заменив точно подобранным, дело наладилось. Остальные манипуляции оказались проще, и так появился Стальной.
Когда Шкуродер отправился обращать в свою религию Длинноозерную Республику, вместо себя он оставил, что естественно, самое совершенное свое творение. Уже пять лет Стальной властвовал в сердце владений Шкуродера. Он не только сохранил достижения Шкуродера, но и приумножил их сверх осторожных первонаметок.
А сегодня, за один солнцеворот вокруг Тайного Острова, он мог все потерять.
Стальной Владыка прошествовал в приемную и огляделся. Освежающие яства уже поданы. Свет солнца попадал через щель в потолке как раз в нужное место. Часть Шрека, его порученца, стояла в дальнем конце зала. Он обратился к ней:
– Я намерен побеседовать с гостем наедине.
Он избегал упоминать Шкуродера. Белокурточники подались назад, и незримые элементы стаи открыли дальние двери.
Пятерка – трое самцов, две самки – прошла через них, оказавшись в пятне солнечного света. Стая имела непримечательный вид, но Шкуродер никогда и не стремился блистать внешностью.