— Итак, прошу внимательно смотреть сюда, — сказал гауптфюрер, обращаясь к Гансу Теслеру. — Грейдерная дорога уже блокирована батальоном СД. Значит, тыл у нас обеспечен. Здесь, — он показал на дорогу, ведущую в Янушковичи, — мы пересекаем дорогу и устанавливаем крупнокалиберные пулеметы на вот этих высотках и обеспечиваем себе фланги. Занимаем далее вот эти высотки и блокируем возможность удара со стороны Рудни.
— Ага, понимаю, — отозвался Штраух, — перекрестный огонь.
— Вот именно, — сказал Линц и продолжал, обращаясь к Гансу — Таким образом, мы делаем вам коридор к высотке, где находится блиндаж. Вы проходите по коридору, снимаете часовых, обходите вот здесь мины, и победа у вас в руках.
— Мне все ясно, — проговорил Ганс, — но почему вы откладываете выступление до ночи?
Гауптфюрер Линц презрительно посмотрел на Теслера.
— Моя рота, — сказал он, — выступает сейчас и к ночи обеспечивает для вас, господин Теслер, безопасность прохода по коридору. А ваш взвод проходит ночью, потому что для подобного рода операций лучшее время — это ночь. Вы, как военный, должны это понимать.
— Кроме того, — снова вмешался в разговор Штраух, — партизаны привыкли, что немцы ночью воевать не любят.
— Если вам все ясно, — проговорил Линц, — я буду действовать.
Оставшись вдвоем, Ганс и Штраух перешли снова в смежную комнату и начали еще раз сверять чертеж, присланный Лилей из Янушковичей, с пометками гауптфюрера на рельефной карте.
— Как будто все точно, — сказал шеф, подбадривая заметно приунывшего Ганса.
— Со стороны смотреть, все легко, — вздохнул Ганс, — а когда засвистят пули над головой, то настроение начинает портиться.
В кабинете зазвонил телефон.
Штраух быстро вышел и, сняв трубку, проговорил?
— Слушаю… да, да, читайте, — и он поманил рукой Ганса, указывая на отводной наушник.
В трубке слышались приглушенные слова: «Сообщение номер один. Нахожусь отряде Дяди Вани. Здесь получена секретная радиограмма, течение трех дней обеспечить эвакуацию Большую землю Гали и Черной. За ними пришлют спецсамолет. Дяде Ване приказано передислоцироваться район Полоцка. Нилов».
«Сообщение номер два. Черная, Галя, ее сестра с детьми находятся на высотке, в блиндаже, трех километрах северо-западнее Янушковичей. Нилов».
«Сообщение номер три. Штаб-квартира бригады в деревне Рудня. Нилов».
«Сообщение номер четыре. Лучшее время операции три часа ночи. Нилов».
— Все? — спросил шеф в трубку и, обращаясь к Гансу, сказал — Я верю в твои расчеты. Данные Лили точно подтверждает Нилов.
Ганс-улыбнулся, посмотрел на часы и позвонил Похлебаеву. Не успел он ему сказать, что все готово к походу и что он, Ганс, ждет его, как Штраух прикрыл рукой трубку и проговорил:
— Я забыл тебе сказать, Ганс, что Похлебаев не поедет с тобой. Его на беседу вызывает представитель фюрера, а мне приказано обеспечить его явку.
— Как? — воскликнул Ганс. — Без Николая я просто не решаюсь идти!
— Я ценю Николая, — ответил ему Штраух, — но не надо преувеличивать его возможности.
— Мне с ним так спокойно, так спокойно, — повторял Ганс,
Опускались ранние осенние сумерки, когда Иван Плешков остановил у кагатов немецкий грузовик и соскочил на землю. За две ходки он освоил технику управления машиной, которая по сути ничем не отличалась от отечественных автомобилей. Он не смог освоить только рацию, и не потому, что не мог разобраться в ней, а потому, что Нилов «сам не знал», как ею пользоваться.
Макар, которого комендант выделил на погрузку вместе с другими тремя партизанами, при знакомстве с Егором руки ему не подал, а лишь кивнул головой и высказал друзьям свое сомнение относительно честности этого, как он сказал, «жуликоватого товарища». Он даже зашел после разгрузки картофеля к Хатагову и выразил свое недовольство тем, что «предатель» свободно разгуливает по базе. Командир не разуверял Макара, но посоветовал ему не торопиться с оценкой, «подождать два-три дня», может, все и выяснится.