И когда Иван Плешков при очередной вспышке ракеты увидел Ганса Теслера идущим позади своего взвода с пистолетом в правой руке и с карманным фонариком в левой, кричавшим своим солдатам: «Форвертс!» «Шнель, шнель!» — он толкнул локтем сидевшего с ним в засаде Макара и шепнул ему: «Вот он, голубчик, приготовь кляп!»
Солдаты, увидевшие силуэт сгоревшего танка и на высотке спящего часового, начали медленно окружать блиндаж. Подкравшись к часовому, обершарфюрер взвода ударил его прикладом по партизанской шапке-ушанке… Яркой вспышки и оглушительного взрыва мины он не увидел и не услышал. Оторопевшие, оглохшие солдаты, сбитые взрывной волной, опомнились не сразу. Когда же они пришли в себя и начали громко окликать своего оберштурмфюрера, им отзывался только осенний ветер, шумевший в верхушках деревьев, далекие взрывы мин и редкие автоматные очереди в тревожном партизанском лесу.
Глава десятая
Летаешь ли ты, орел?
Наступили ненастные осенние дни сорок третьего года. Тяжелые серые тучи опускались на самую землю и медленно ползли по полям и лесам, неся в себе холодное дыхание приближающейся зимы. Иногда налетал порывистый ветер, срывал с ветвей поблекшие листья, тоскливо посвистывал в иглах сосен и елей. Ветер навевал какую-то неясную грусть на командира бригады димовцев Хатагова, который после отъезда Николая Федорова чувствовал себя в какой-то мере осиротевшим.
Перед командиром бригады вставали новые, невероятной трудности задачи. После казни фон Кубе, которая потрясла весь фашистский рейх, оккупанты начали смутно понимать, что против них поднялись такие глубинные силы народа, с которыми они совладать не смогут. В зверином страхе гитлеровцы продолжали дальнейшее усиление террора. Им надо было удержать за собой Минский округ, имевший в системе обороны фашистских войск первостепенное значение. Минск был так плотно закрыт фашистскими войсками и полицейскими, что какие-либо вести от подпольщиков перестали поступать в бригаду. И лишь по передвижению отдельных батальонов и частей фашистских войск догадывались о решении противника блокировать, а затем и уничтожить партизан в Руднянском лесу, в Янушковичах, Рудне и Кременцах.
Над тем, как организовать оборону и отпор гитлеровцам, как уберечь бригаду от разгрома, как раз и думал Хатагов, когда к нему в командирскую хату, сопровождаемый автоматчиками, вошел Дядя Коля. В намокшей от дождя плащ-палатке, усталый, но веселый и крепкий командир соседней с Хатаговым бригады Дядя Коля живо протянул Хатагову руку.
— Каким ветром тебя занесло? — спросил, вставая, Хатагов и крепко потряс холодную и мокрую руку своего друга.
— Не ветром — бурей, дорогой Дядя Ваня, — отвечал вошедший, снимая с себя отяжелевшую плащ-палатку.
— Дяди Вани уже нет, — с улыбкой ответил Хатагов. — Есть Юсуп, тебя он и встречает. Меня, понимаешь, перекрестили на днях.
— Это мудро, — ответил Дядя Коля, нисколько не удивляясь. — Юсуп, Юсуп, а есть ли у тебя суп, покормить голодного Дядю Колю?
Смеясь и балагуря, он вдруг заметил, что на Хатагове нет сапог, и без слов, но весьма выразительно посмотрел на командира.
— Не смотри так, Дядя Коля, — улыбаясь, несколько смущенно произнес Хатагов, — сапоги мои в Москву улетели.
— Ну, ясно, — отвечал ему с иронией Дядя Коля, — Москва без твоих сапог не продержится. Федорову, что ли, отдал?
— Нет, Лене Мазаник.
— Лене? — удивился гость. — Она же в один сапог с головой влезет, еще и место останется. Ну, леший с ними, с твоими сапогами, ты скорей корми меня, а то помру. И «горюченького» достань — трясет всего от холода.
— Сейчас принесут, погоди немного, — ответил Хатагов. — Обогреем и накормим.
Когда молодая полная женщина вошла и, поздоровавшись с гостем, поставила на стол кувшин и две кружки, а затем принесла буханку хлеба и дымящуюся в кастрюле кашу с мясом, Дядя Коля, потирая руки, сказал:
— О, теперь дело пойдет веселее. — И, беря обеими руками кувшин, добавил: — Если здесь, конечно, не квас.
Налив в чашки себе и Хатагову самогон, Дядя Коля отхлебнул из своей кружки, поморщился, а потом провозгласил:
— Ну, за нашу победу!
— За победу! — чокаясь с ним, тихо сказал Хатагов.
За обедом они обменялись информацией, обсудили положение в своих отрядах, поговорили о подготовке к зиме. Вдруг Дядя Коля неожиданно спросил:
— Ты хоть читал или слышал, как взвыли фашисты, когда ты этого… как его… ну, штурмфюрера в плен взял… Теслера, что ли?
— Нам повезло, — улыбнулся Хатагов, — этот Теслер, как оказалось, знает план подземной оборонительной линии вокруг Минска.