Угадать невозможно. И Хатагов, выставив наблюдателей, ждал.
Орел — в прошлом финансовый работник Эдуард Верлыго. Война застала его в Бресте, где он проверял работу местного банка. Верлыго долго отступал с частями Красной Армии, был дважды ранен, лечился в Москве. Потом добровольцем попросился в тыл врага и был десантирован в отряд димовцев. Перебравшись в Минск, Эдуард сколотил группу подпольщиков и связных, родного брата устроил шофером в торговый центр «Восток», сам стал «бизнесменом» и оброс коммерсантами. Шофер Владислав Верлыго вывозил партизанам из Минска оружие и боеприпасы. Торговый центр «Восток» стал для Эдуарда Верлыго той базой информации и материального обеспечения, без которой димовцам трудно было бы успешно вести войну в тылу немецко-фашистских захватчиков.
Пока Хатагов строил догадки, Иван Плешков, выдвинувшись вперед, уже обменялся паролем с худым и щупленьким охотником, сплошь обвешанным патронташами, и осторожно пробирался вместе с ним к Хатагову. Увидев издали Орла, командир чуть не вскрикнул от радости, но удержался, однако быстро пошел ему навстречу.
— Орел… Жив! — тихо проговорил Хатагов и обнял подпольщика.
— Хатагыч, вы живы и здоровы, а мы вас все оплакивали, — в свою очередь взволнованно говорил Верлыго. — Гитлеровцы всем объявили, что пойм дли и уничтожили всех вас. Даже фотоснимки помещали.
— Нашел кому верить! — радовался встрече Хатагов. — Орел, дорогой, летаешь, браток! — продолжал он теребить Эдуарда, хлопал его по плечу, потом снова обнимал, приговаривая — Живой, молодец, живой без обмана!
— Я сперва не поверил, что вы живы, — говорил Верлыго, — да еще через немца шифровку прислали… — Эдуард утирал катившиеся из глаз слезы. — Долго колебался, но потом решил, что провокации быть не может.
— Ничего не заметил подозрительного, когда из Минска выехал?
— Нет, — спокойнее ответил Верлыго. — Брат меня с собой на машине прихватил, а у него кругом пропуска — продукты развозит.
— Значит, выбраться из Минска можно?
— Трудно, но все же можно, — устало ответил Верлыго.
С этими словами он достал из-за голенища свернутую бумагу и передал Хатагову:
— Вот, прочитаете здесь, кто жив, кто расстрелян и повешен…
— Скажи, Орел, ты до сих пор без подозрений? Слежки нет?
— Пока все в порядке, Хатагыч, — отвечал Эдуард. — Вот тут еще тебе самые секретные записки. — И Верлыго положил Хатагову в карман три гильзы, вынутые из патронташа.
— Хорошо, посмотрим потом. Вижу — твой багажник не пуст.
— Мне и Владиславу этот багажник дорого обошелся. Очень дорого.
— Пришлось заплатить? — спросил Хатагов.
— Пришлось, — тяжело вздохнув, ответил Верлыго. — Жизнью матери заплатили.
— Как так, что ты говоришь? — вскрикнул Хатагов.
— Так случилось, так случилось, Хатагыч. Четыре дня тому назад ко мне в дом постучала девочка. Я открыл дверь. «Дайте, дядя, кусочек хлеба, — сказала она, а потом шепнула: — Вас сегодня у входа на рынок будет ждать тетя, купите у нее астры». Я дал девочке денег, и она убежала. Я же до этого всем своим людям дал указание никаких свиданий не назначать и ко мне не приходить. А тут, подумал я, экстренный случай. Послал маму купить букет этих астр. Она купила, а в этот момент— облава. Рынок оцепили и прочесали автоматным огнем. Мать была убита. К вечеру разрешили убрать мертвых с рыночной площади. Вместе с трупом матери я и получил шифровку, переданную Кугелем. Вот таким путем, окропленным кровью моей матери, дошла до меня весточка от вас.
— Светлая память твоей матери-героине! — тихо проговорил Хатагов, сняв свою старенькую кепку. — Кровь ее зовет нас к новым подвигам во имя победы.
Все помолчали.
— У меня, Орел, такое поручение: повтори за мной и все запомни.
Хатагов перечислил главные вопросы, которые требовалось знать к наступлению на Минск Советской Армии.
— Влезь поглубже в «Восток», выкачай у них соль, не жалей денег, понадобится золото — достанем! За соль все достанешь.
Они беседовали долго.
Небо заметно потемнело, и начал моросить мелкий нудный осенний дождик. Расставались партизаны с новыми надеждами, с новым подъемом душевных сил и конкретными заданиями. Эта на первый взгляд малозначительная встреча оказалась огромной по своим результатам. Она дала возможность организоваться для отпора фашистским войскам, готовившим наступление на партизанские районы, убедила бойцов в том, что силы подполья во многих местах сохранили свою боеспособность и действуют, она дала возможность переправить в Москву ценнейшие сведения о состоянии работ тю строительству оборонительных линий врага на подступах к Минску.