Пучковский увидел на полке посудного шкафа раскрытую банку мясных консервов. Он протянул руку и достал из банки маленький ломтик мяса. Овчарка вильнула хвостом и снова облизнулась. Леня бросил кусочек, и собака поймала его на лету. Он бросал ей мясо, а сам осматривал окно. Оно было оклеено газетной бумагой, и створки рамы закрыты на крючок. Лепя сбросил крючок, толкнул створки, и окно раскрылось. В хату ворвались клубы морозного воздуха. Овчарка недоуменно посмотрела на Леню, но тот дал ей всю банку, которую она тут же начала вылизывать. Перевалившись через подоконник, Леня притворил за собой окно, и, опираясь па целый костыль, неся под мышкой сломанный, вышел из села и двинулся на тускло светивший вдали одинокий огонек.
Лене Пучковскому не было и четырнадцати лет, когда в июне сорок первого года сон пионеров под Минском был нарушен воем сирен и взрывами авиабомб. Вместе со своим другом Игорем он пешком пошел в Минск. Леня шел на костылях, медленно, потому что с детства у него была повреждена нога, но Игорь не бросил его. По дороге их подобрала отступавшая красноармейская часть, с которой они и подошли к самому городу. Но в Минск их не пустили — город горел, а когда они все же проскочили к дому, то ни дома, ни родителей не нашли. Позднее Леню подобрали полицаи на улице Минска и отправили в дом для беспризорных, откуда он вскоре ушел. Познакомившись с такими же, как он сам, бездомными мальчиками, жившими в подвале разрушенного дома, Лепя перешел к ним. На выпрошенную милостыню он купил себе сапожные щетки, мазь и занялся делом — чистил сапоги на привокзальной площади. За свою работу обычно получал натурой: сигарету, кусок хлеба, иногда кусочек немецкой колбасы. Похлебаев встретил Ганса соученик Юра Бур-Бурлинский, подошел к нему, и они разговорились. Юра был на вокзале со своей матерью, тетей Лизой, которую Леня давно знал. Наблюдательный Леня Пучковский заметил, что мать Юры всегда появляется на вокзале, когда проходят воинские эшелоны, и однажды сказал ей:
— Тетя Лиза, вас могут выследить, лучше я сам буду говорить вам, сколько эшелонов прошло здесь. Мне ведь легче.
С тех пор он стал маленьким партизанским разведчиком. Самые точные сведения о передвижении поездов передавал он партизанам, прислушивался ко всему, запоминал, и самое важное становилось известно подпольщикам и партизанам. Однажды он обнаружил фашистский эшелон с отравляющими газами, который гитлеровские войска тайно перебрасывали на Восточный фронт. Тогда же гитлеровцы были разоблачены перед всем миром и пригвождены мировой общественностью к позорному столбу.
Это все вспоминал Леня Пучковский, идя па костылях по зимней дороге из Дубовляи к дяде Юсупу, которому он должен был передать важные сведения от дяди Орла.
Когда он подошел к хате и постучал костылем в дверь, ему откликнулся из-за дверей мужской голос:
— Кого там нелегкая носит?
— Дяденька, подайте кусочек хлеба, — протянул жалобно Леня.
— Может, тебе жареного поросенка дать? — раздалось за дверью.
— Дайте мне крылья орла, и я вам по поросенку каждый день таскать буду.
Дверь открылась, и хозяин впустил в дом Леню Пучковского. Хозяин расспросил у Лени, от кого и куда он едет, обогрел его, дал тарелку борща с мясом, а потом запряг в телегу лошадку и подвез Леню до самых Янушкевичей. Там высадил его, не говоря ни слова, повернул лошадь и поехал обратно.
А еще через час в командирской хате в Кременцах Леонид Пучковский сидел за столом и пил чай вместе с дядей Юсупом, с тем самым партизаном, который наводил ужас на гитлеровцев и за голову которого они обещали большую награду.
— Я, дядя Юсуп, даже не знаю — сон мне снится или я вправду сижу с вами… — говорил Леня.
— Не сон, Леня, не сон, — говорил Хатагов, рассматривая принесенные Леней бумаги. — Ты просто герой? Настоящий герой.
— Когда фашист мне костыль сломал, — говорил Леня, — я чуть не помер от страха, дядя Юсуп. В нем ведь чертежи разные, что дядя Орел передал.
— Как же ты угодил в лапы тому эсэсовцу, который тебя с взрывчаткой задержал? — спрашивал Хатагов.