— Хватит, хватит! — прервал его Хатагов. — Остальное я и сам помню.
— Разрешите идти? — спросил Чуприс.
— Идите и повнимательнее подготовьте представления людей к наградам…
Не успел выйти начштаба, а в командирскую хату влетел раскрасневшийся мальчуган:
— Товарищ Юсуп! Партизанка отелилась!..
— Какая партизанка? Ты что, Коля? — Хатагов в эти минуты совсем забыл, что на главной базе много коров и овец, и одну из них, самую молочную из коров, зовут Партизанкой.
— Да чернушка эта… Не помните? Всем коровам корова. А теленочек такой черненький, черненький, — восхищался Коля.
— А как Альма? — улыбаясь, спросил Хатагов. — Привыкла к тебе?
Коля понял, почему командир поинтересовался овчаркой. Когда шел в бой за Кременцы, Альма первая обнаруживала подкравшихся с тыла фашистов и бросалась на них, ориентируя партизан. В той битве фашистская пуля прострелила ей переднюю лапу, и Коля долго ее лечил. Однако Альма с трудом привыкала к своему юному кормильцу.
— Уже, товарищ командир, еду из моих рук берет, — отвечал Коля.
Коля был сиротой, он прижился в бригаде димовцев, выполнял различные работы и партизанские задания, проявлял себя с самой лучшей стороны, и у Хатагова мелькнула мысль — забрать его с собой в Москву, устроить в военное училище.
— Ты бы полетел со мной в Москву? — вдруг спросил у Коли Хатагов.
— С вами, товарищ командир, я куда хотите полечу, — ответил мальчик.
А Хатагов мысленно уже был в Москве. Он представил себе, как подает рапорт начальству. И конечно, ему разрешат отпуск. Тут же он полетит домой, в Осетию. А кто его встретит в родном селении Ольгинском? Кто его обнимет, расцелует и спросит: «Как, откуда ты свалился? Или ты вернулся с того света? Ведь о тебе похоронку прислали еще в начале войны…» Кто? Отец и мать? Их у него давно нет… А старший брат Боташ, которого он боготворил? Нет, он тоже на войне. И кто знает: жив ли он? Двоюродный брат Чермен? И он на фронте. Откуда Харитону, которого друзья и близкие в селе звали материнским именем — Аттола, было известно, что Чермен — этот красавец и полный отваги парень — при форсировании Днепра потерял ногу и вернулся домой на протезе… А может, сестра его родная, Ражи, жива и ждет? Да, она будет ждать. Галя — Елена Мазаник — наверняка исполнила его просьбу и написала ей письмо, сообщила, что ее брат жив. Хатагов представил себе сестру— труженицу колхозного поля. Высокая, худощавая, выходит на крыльцо ему навстречу и поднимает большие, как у него, заплаканные глаза, окликает: «Это ты, Аттола?»
— Черт побери! — чуть ли не вскрикнул Хатагов. — Я же здесь… В Руднянском лесу… И как еще далеко отсюда до Ольгинского… До сестры… До брата Боташа… До зятя Касполата… До родного очага, до Осетии…
Когда спустились вечерние сумерки и густой туман окутал Кременцы, в лесу задымили партизанские костры. В воздухе носился запах жареного мяса. Виновник сегодняшнего ужина командир бригады Хатагов ходил от костра к костру и острыми, а подчас и солеными шутками веселил партизан. Подойдя к костру, у которого на тонких дубовых вертелах жарили шашлыки из свежей баранины Леня и Коля, он посмотрел на раскрасневшихся ребят и сказал:
— Ваши шашлыки, хлопцы, лучше всех, по запаху чую.
— Попробуйте, товарищ командир, — поднял к нему Коля шипящее мясо.
Хатагов осторожно, чтобы не обжечь руку, снял с вертела кусок мяса, подул на него и откусил кусочек:
— Подгорел у тебя, Коленька, хватит жарить, пересушишь.
А Коля-то втайне старался доказать Лене Пучковскому, что он лучше всех умеет готовить любимое блюдо командира.
— А мой как? — протянул к нему Леня свое изделие. — Откушайте, пожалуйста, дядя Юсуп.
Хатагов попробовал и Ленькино творение. Помолчав секунду, весело воскликнул:
— Отличный шашлык!
Коля нахмурил брови, но командир уже шагал к женщинам, хлопотавшим над приготовлением белорусского коронного блюда — мачанки.
— Ох, боюсь, Хатагыч, — проговорила главная стряпуха.
— Чего боишься, Минна Петровна? — спросил ее Хатагов, пробуя вкусно пахнущие белорусские мачанки.
— Хлопцы-то не идут, — огорчалась она. — А без вина и мачанки мои вкуса не будут иметь.
— А-а, ты о тех, кто за самогоном? Не волнуйся!.. Приедут.
Их разговор прервал подскакавший на коне взволнованный Макар:
— Никитин в ловушке! Предательство!..
Хатагов с полуслова понял Макара и подозвал к себе адъютанта:
— Коня! — И обращаясь к Макару — Бери автоматчиков и айда за мной.