Неожиданно склоны прибрежных гор вздрогнули, грохот потряс бухту. На том берегу поднялись к небу огромные столбы дыма и взорванной земли. Это заухали наши береговые батареи. Вот и кончилась тишина. Значит, фашисты снова атакуют «малоземельцев», а наша артиллерия преграждает путь врагу к героическим окопам.
Тяжелые орудия, укрытые в горах, над берегом, били по вражеским позициям. Не только наши корабли, но и береговая артиллерия не давала фашистам возможности пользоваться портом в захваченном ими Новороссийске. Уже год прошел, а в Цемесскую бухту не было пропущено ни одно вражеское судно.
В ответ из района горы Сахарная голова, из Волчьих ворот ударили немецкие батареи. Да, слишком короткой была тишина на рассвете. Застонали берега и невысокие горы. Глыбы взорванных скал и вырванные с корнями деревья вместе с пылью и дымом поднимались в воздух, свистели осколки.
В глубокий проруб под скалой, где размещалась оперативная группа штаба, в освещенных «отсеках» подземного «корабля» планировался штурм Новороссийска — центра вражеской «Голубой линии». Гитлеровцы укреплялись тут целый год и надеялись, что город-порт останется в их руках и в будущем наступлении станет трамплином для прыжка в Закавказье. В том, что Новороссийск был превращен, казалось, в неприступную крепость, коренилась особая сложность и ответственность подготовки десантов и взятия города штурмом. Отсюда, из проруба, адмирал руководил боем, здесь, в этих скалистых «отсеках», решались важнейшие оперативные задачи. Адмирал был всегда на посту; казалось, этот широкоплечий, среднего роста человек не знает, что такое сон.
Вот и сейчас, на рассвете, не успел он закончить разговор с группой офицеров, как к нему вошел запыхавшийся капитан контрразведки и, приложив руку к козырьку, положил на стол перед адмиралом радиосообщение из Берлина…
— Разрешите, товарищ адмирал? — запоздало спросил он. Его бледное лицо выражало тревогу.
Адмирал сурово посмотрел на него, пробежал глазами текст и нахмурился. Потом окинул взглядом сидевших офицеров и тихо произнес:
— Если задача ясна и вопросов нет, прошу всех по местам.
Когда офицеры разошлись и в «отсеке» остались только начштаба и капитан разведки, адмирал спросил последнего:
— Говори точнее, что случилось? — и поднялся со своего места. Видимо, встревоженный вид капитана тоже взволновал его, и он, опершись обеими руками о стол, внимательно выслушал доклад офицера.
— …Пятнадцать минут назад я слушал сводку, переданную берлинским радио, товарищ адмирал. Эта сводка перед вами, — закончил капитан.
Адмирал подошел к карте, посмотрел на нее, потом прошелся по «отсеку» и сказал:
— Ты говоришь «Волк»? А кто же переименовал кесаевскую «Малютку» в «Волка»? Она так никогда не называлась. Может быть, они имеют в виду какую-либо другую лодку?
— В этом вся загадка. В квадрате, который указал Берлин, находится лишь одна лодка — «Малютка» Кесаева, — ответил капитан.
Адмирал снова подошел к оперативной карте и после паузы проговорил в озабоченном раздумье:
— Правильно, капитан, в этом квадрате — только одна позиция — Астана Кесаева. Неужели с ним произошла катастрофа? Не врет ли канцелярия Геббельса?
И он обратился к начальнику штаба:
— А вы что думаете?
Начальник штаба приблизился к адмиралу и с грустью сказал:
— Товарищ командующий, об Астане Кесаеве ничего не слышно. Связь с ним потеряна, и, несмотря на все старания радистов, установить ее пока не удалось.
Командующий вытер с лица пот и замолчал. Толстый черный карандаш резко положил на стол.
— Обеспечьте срочно разведывательный самолет! Очень важно выяснить положение лодки. — Потом адмирал повернулся, снова подошел к карте и несколько раз повторил — Какая потеря…
— Есть подготовить разведывательный самолет, — сказал начальник штаба и вышел.
Часть первая
Глава первая
В один из апрельских дней 1942 года подводная лодка М-117, которую моряки окрестили «Малюткой», приписанная к Черноморскому военному флоту, вышла в первое боевое плавание.
«Малютка» уже более тридцати часов находилась в море и была довольно далеко от своей базы, расположенной в районе Южного берега Крыма.
Еще вчера командир корабля вскрыл конверт, помеченный грифом «Сов. секретно» и прошитый посередине суровой ниткой, концы которой пришлепнула расплывшаяся рыжая сургучная печать.
В конверте содержался приказ, предписывавший «Малютке» находиться в автономном плавании по курсу Констанца — Одесса с целью выслеживания врага.