Время шло и в самом деле, как караван верблюдов, и, казалось, предавало моряков.
В этой своеобразной флотилии кесаевская «Малютка» шла сразу за буксиром. Ее вооружение составляли всего три пулемета, автомат и две маленькие пушки. Не было готово к бою самое сильное оружие — торпеды. И все же она огрызалась, эта М-117, отвечала огнем на огонь, не давала врагу вести прицельную стрельбу.
И мужество людей победило. Вырвались в открытое море. Под надежной охраной недостроенные подводные лодки и другие корабли удалось перевести в Севастополь невредимыми…
Лодка Астана Кесаева вышла в море на первую операцию. В конверте был обозначен квадрат, и М-117 стала на позицию точно в указанном месте.
«Стала»— не совсем точное слово: днем «Малютка» находилась на перископной глубине, ночью курсировала над водой.
Весь экипаж «Малютки» жил одним желанием — поскорее испытать на шкуре противника свое главное оружие — торпеды, всю боеспособность лодки.
Засекали только торпедные катера противника, охотившиеся за подлодками. Но пока они в счет не шли. Хотелось встретить хотя бы транспортное судно с грузами и живой силой.
Этим жили день, ночь, второй день, вторую ночь…
И вот рассвело вновь.
Ясное небо. Солнце. Море спокойное, тихое, как будто спящее.
— Какой момент для атаки! — сказал Астан вахтенному офицеру лейтенанту Демину, отходя от перископа. — Аллах послал нам такое утро. Должен бы и на поживу раскошелиться. Все глаза просмотрел…
Как ни был говорлив Демин, но и ему нечего было сказать, и, словно выдохнув, он только проговорил:
— Да, — и в свою очередь приник к перископу.
— Ну, я в отсек, может, засну, — произнес Астан.
Но не успел он уйти, как Демин крикнул:
— Товарищ командир, над морем дым! Да, да, дым!
В перископ действительно виден был дымок. Забеспокоился лейтенант, еще пристальнее всматриваясь в узенькую темную полоску. Нет никакого сомнения, это вражеские корабли прижимаются к береговой черте.
— Правду говоришь? — почти вскрикнул Кесаев, отстраняя от перископа лейтенанта.
— Прямо по курсу. От нас в трех-четырех милях, к берегу. Ну, капитан-лейтенант, вижу я, будет дельце.
— Все правильно, лейтенант! — сказал Кесаев, чуть ли не вдавливая глаза в стекло перископа. — Готовь корабль к атаке! Постой! Дымки в трех местах. Ну-ка погляди.
— Верно, товарищ командир, три корабля! Военные, видно по дыму, — сказал Демин, припав к перископу. — Веселенькая история. Не было ни гроша, да вдруг алтын.
Прозвучал приказ срочно готовить лодку к торпедной атаке. Через две-три минуты с боевых вахт корабля на командный пункт понеслись рапорты:
— Дизеля готовы к торпедной атаке!
— Торпедные аппараты к атаке готовы!
— Электрическое отделение готово…
— Товарищ командир, вижу три эсминца. Корабли идут кильватерной колонной! — доложил вахтенный.
«Одна «Малютка» против трех эсминцев — трудная и опасная операция, — думал Астан. — Риск, конечно… Но решение принято».
И Кесаев приказал штурману Демину готовить расчеты для атаки.
Долго и нетерпеливо все на «Малютке» ждали встречи с противником. И вот этот момент наступил. Астан волновался. Но показать своего волнения не имел права. Нервность, неуверенность передаются, как ток, всему экипажу, так же как и решительность, спокойствие. И этому есть простое объяснение. То, что происходит наверху, на море, видит только один человек — командир. И побеждает или погибает лодка, экипаж определяет без слов, по поступкам и поведению командира.
Поэтому Кесаев выглядел сейчас так, словно он уже выиграл бой. Распоряжения его были спокойны, в движениях тоже не было суетливости, хотя ему казалось, что вражеские эсминцы обнаружили его «Малютку» и сейчас устремятся сюда, начнут бомбить и разнесут лодку в щепки.
Но не эти соображения, нагонявшие страх, были теперь самыми главными. Главное заключалось в том, чтобы правильно выйти в атаку. Страшновато, что греха таить. Но страх не сковывал, а, наоборот, как бы уточнял, что надо делать. «Чуют опасность, прячутся у берега», — думал Кесаев.
Было душно в рубке, слишком душно.
Астан все чаще обращался к акустику:
— Сосновский, глубина?
Сосновский встряхивал рыжим чубом, сообщал данные.
— Так держать! — скомандовал Кесаев.
— Так держать! — повторил штурман.
И лодка шла под водой на сближение с противником.
Наконец она приблизилась к эсминцам на 6–8 кабельтовых.
Пора разворачиваться…