«Может быть, меня заслали в такой район, — думал он, стараясь заснуть, — где вражеские суда просто не появляются».
Однако сон не шел. В эту минуту ему захотелось стать беззаботным мальчишкой. Вспомнились далекие годы. Словно над самым ухом кто-то склонился и шепчет: «А помнишь, как ты, Астан, в своем селении босой бегал по улице, играл с мальчишками. А свою гармонику помнишь?»
Кесаев прикрыл глаза и только-только погрузился в воспоминания, как вдруг к нему вошел лейтенант Демин.
— Какие новости, штурман? — спросил Кесаев, приподнимаясь на локте.
— Новость, товарищ капитан-лейтенант, потрясающая. Совершенно удивительная новость…
— Короче!
— Короче, командир, невозможно, совершенно невозможно, — продолжал щупленький и быстрый на слова Демин, — в созвездии Гончих Псов произошли, по-моему, изменения и появилась, как мне кажется, звезда первой величины….
— Мне кажется, дорогой мой звездочет… — Кесаев сделал неопределенный жест, словно взвешивал новую звезду на ладони.
— Что же вам кажется? — не замечая иронических искорок в глазах Астана, устало спросил Демин.
— Очень просто, мне кажется, что вы открыли звезду наших удач…
— Вы, товарищ командир, очень весело настроены сегодня, — с едва уловимой ноткой обиды проговорил штурман.
— Не сердись, дорогой, но я почему-то вспомнил свое детство, и не так уж мне весело после сегодняшнего происшествия, как тебе показалось.
Оба помолчали.
Демин, так же как все члены экипажа, любил командира и ничем не хотел его огорчить, наоборот, он своим приходом рассчитывал отвлечь его от неудачи. И не получилось. Кесаев находился в том состоянии, когда человеку хочется поделиться с кем-нибудь своими думами, выплеснуть из души осевшую там тоску, облегчить свое сердце. И он как можно мягче спросил командира:
— Говорите, детство припомнили? Я тоже часто вспоминаю себя маленьким, да, знаете, все как-то забывается с годами.
— Нет, друг мой, это забыть невозможно, — задумчиво произнес Кесаев. — В тысяча девятьсот девятнадцатом году мне еще и семи лет не было, а я уже испытал на себе деникинские пушки, видел пожары, пережил голод. Вот тут брат пишет…
И Кесаев протянул штурману исписанную мелким почерком тетрадочную страницу.
«Дорогой наш Астан!
Все родные шлют тебе большой привет и желают победы над врагом. Мы знаем, что на войне трудно, опасности кругом, но джигит всегда победителем возвращается домой.
Когда в 1919 году мы, дигорские партизаны, дрались против белобандитов, нам тоже доставалось. Однажды, это было ночью, стоял туман, твой отец сказал моему отцу: «Слушай, Карамурза, я сказал Астану, что ты поехал за конфетами и еще привезешь ему гармошку. Не мог же я сказать, что ты воюешь в партизанском отряде, что ты один из вожаков партии «Кермен»…»
Демин оторвал взгляд от письма и спросил Кесаева:
— Это что же за партия такая?
— Дядя Карамурза рассказывал, — начал Кесаев, — что это была партия революционных горцев. Она создавалась при участии Сергея Мироновича Кирова и его соратника— большевика Георгия Цаголова. Партия оформилась в тысяча девятьсот семнадцатом году. Ее ЦК и Военный Совет — штаб, словом, — находились в селении Христиановское.
Октябрьскую революцию эта партия приветствовала специальной телеграммой на имя Ленина. Горцы-осетины горячо одобряли победу рабочих и крестьян и давали клятву, что навечно становятся под знамена Октября.
— Интересно, а я не знал, — сказал Демин.
— Позднее керменисты влились в большевистскую партию и вместе со всеми боролись против контрреволюции на Кавказе. Тогда я этого тоже не знал, но хорошо помню, как дядя Карамурза и мой отец морочили мне голову то конфетами, то гармошкой. Помню такой случай. Как-то поздно вечером мой отец закинул мешок с хлебом за спину, взял винтовку, поцеловал меня и пошел к двери. А я возьми да спроси:
«Куда, папа?»
«Помочь надо дяде Карамурзе, много конфет тебе купил, один не донесет».
«Зачем тогда мешок набил и ружье берешь?»
«На дорогах разбойников много, пугать их ружьем буду».
«А хлеб?»
«Хлеб голодным отдам».
«Ну хорошо, — согласился я, — только смотри, гармошку не отдавай разбойникам».
Отец ушел, и я с нетерпением стал ждать его возвращения.