— Что-то я сильно сомневаюсь, Астан Николаевич, в доброте этого бога, — прищурившись, сказал Егоров, стараясь поддержать хорошее настроение командира.
— Что значит сомневаюсь? — с шутливой сердитостью прикрикнул на Егорова Кесаев. — Бывало, помню, на охоте молились до хрипоты. И удача приходила: сваливали тура. Тогда мы опять обращались к Авсати, но уже с благодарностью…
Егоров, сделав вид, что поверил Астану, сказал в тон ему, на полном серьезе:
— Но бог немецких зверей жаден, как голодный шакал. Сколько ему ни молись, не только тура, а и турьего копыта не пошлет.
— Пожадничает, говоришь? Ну и пусть лопнет от жадности. Тогда мы сами добудем тура. Конечно, придется не считаться ни с усталостью, ни со временем, как в горах на охоте. Авсати — бог разумный!
Астан посмотрел на часы и приказал всплыть на перископную глубину.
Бодрое настроение командира передалось всей команде. Хотя трудно было понять, отчего повеселел командир. Ясно, что встреча с «рамой» не могла его вдохновить.
Астан просматривал район поиска. Море на редкость спокойно, хотя солнца уже не видно, все небо заволокло низкими тучами. Это и хорошо и плохо. Хорошо тем, что угроза с воздуха для лодки значительно уменьшается. А плохо потому, что видимость ограничена и враг может остаться незамеченным.
— Слышу отдаленный шум винтов, — доложил акустик Сосновский.
— Очень мило, — сказал командир шутливым тоном, подавляя в себе несказанную радость. — Продолжать слушать!
— О аллах, да ниспошли на нашу долю… — поднимаясь на цыпочках и устремляя «горе» руки и очи, взмолился Егоров, как бы поддразнивая Кесаева.
— Не аллах, а Авсати, — грозно сверкнул черными глазами Астан.
Он вспомнил, как «гордые» подшучивали над ним перед уходом в море. «Гордыми» Астан называл своих друзей — Грешилова и Иосселиани. Он никогда не забудет, как Грешилов «поддел» его своей шуткой: «Хорошо ли напоил свою «Малютку» молочком? Отощала, смотри, на мель сядет…» Как в воду глядел, хоть и не бабка, а угадка! А тут еще Иосселиани: «Как там предки твои — знаменитые нарты — закаляли своих малюток, чтобы они выросли смелыми и не сгибались перед врагом? Говорят, согнали со всех гор и степей тысячу волчиц, надоили от них молока, вскипятили и окунули в него Сослана. И стал он богатырем, непобедимым… Что тебе стоит, Астан, выдоить хотя бы одну волчицу и покропить свою «Малютку»?!»
Чего только не говорили эти балагуры! Им хорошо, они впрямь богатыри, приводят в трепет фашистских акул.
Злая, жаждущая победы «Малютка», казалось, вся превратилась в слух. У перископа сменялись командир и его помощник Егоров: один не доверял глазам другого. Акустик доказывал, что цель близка, что он отчетливо слышит шумы винтов. Но где она? Проклятый туман.
Еще час прошел в поисках…
— Вот оно! — чуть не вскрикнул Астан.
Вражеское судно, глубоко осев под тяжестью груза, шло без конвоя. Не слышно было и гула самолетов.
«Ишь ты, как обнаглели! — подумал Кесаев. — Ну ничего, наберетесь страху».
Подлодка устремилась навстречу судну.
Вот и отданы команды готовить корабль к торпедной атаке. В лодке все пришло в движение…
На вражеском судне, по-видимому, заметили перископ «Малютки» и начали «юлить», менять курс, не давая «Малютке» возможности изготовиться к удару.
В лодке всего две торпеды — на большее не рассчитана. Ими надо дорожить и бить наверняка. Если они пройдут мимо цели — враг скроется, и напрасно пропадет дорогое оружие.
В небе появился фашистский бомбардировщик. Значит, пока прицеливались, транспорт вызвал своего защитника.
Это ускорило решение атаковать.
Из «Малютки», словно две гигантских рыбины, вырвались грозные беспощадные торпеды. Оставляя белые следы, они пошли к цели.
Торпеды должны поразить врага… Астан ждал взрыва… Эти секунды кажутся слишком длинными. Прошло уже больше минуты…
Тем временем самолет обнаружил «Малютку» и начал сбрасывать бомбы.
И вдруг корпус лодки задрожал от двух мощных взрывов!
Кесаев прильнул к перископу. И лицо озарилось довольной улыбкой. Немецкое судно, задрав нос и обнажая днище, медленно погружается в волны.
Какая суровая и прекрасная картина!
Вражеские матросы бросались в море, но гигантский водоворот увлекал их в пучину.
— Победа! Победа! — по отсекам мгновенно облетела радостная весть.
В переговорных трубах прозвучал взволнованный голос Кесаева: