— Воюем, да все не так, товарищ командир, — с трудом процедил Твердохлебов. — Вот потаповцы! Те да! Слыхали? Командующий Петров матросу свой орден Ленина на грудь повесил… Вот так бы я хотел воевать…
— Значит, ты хочешь скорее «нацепить» орден? Я тоже не возражаю… Только обидно, что ты недооцениваешь роль подводника в этой войне, — Астан дружелюбно похлопал его по плечу.
— Я хочу фрицев прямо в морду бить, головы им сшибать, товарищ командир, — глубоко вздохнул Твердохлебов, — бить по-русски.
Возражать матросу было трудно. Но Кесаев серьезным тоном сказал:
— Я тоже хочу вести в атаку батальон или роту… А мне приказали вести корабль! И правильно делают. Не пехотному же командиру командовать подводной лодкой? Разве он разберется в ней, где тысячи всяких деталей, которые командир должен знать назубок. Это тебе ясно? И у тебя восемь специальностей, ты на корабле можешь заменить в критический момент восьмерых. А приведи ты на подлодку новичка себе на замену, что он будет делать? Ты это понимаешь?
— Вполне, товарищ командир. Но душа на сушу хочет: там раздольнее бить фрица.
— Ну, хватит разговоров. Вытрави дурь из головы… — сказал командир властным тоном.
— Есть вытравить дурь! Разрешите идти? — Твердохлебов приложил руку к бескозырке и пошел на корабль.
Но «вытравить дурь из головы» ему не удалось…
Глава пятая
Когда Кесаев возвратился на базу и передал израненную подводную лодку на ремонт, команде был предоставлен полный отдых на целых два дня. И хотя моряки знали по опыту, что первый день нечего считать, так как он будет банным днем, то есть весь уйдет на обычную в таких случаях армейскую бытовую суету — мытье, смену белья, медосмотр, починку и чистку амуниции и тому подобное, — все же их радости не было конца, ведь зато следующий будет целиком в их личном распоряжении, когда одним можно будет «сходить до девчат», другим, более степенным, «покеросинить» на очамчирском базаре, третьим, для которых лень-матушка прежде их родилась, с утра до вечера валяться в кубрике на плавбазе «Эльбрус» поверх аккуратно заправленных коек (имея, таким образом, полное блаженство — не попадаться на глаза начальству), четвертым побродить по улицам тихого южного селения.
Пропал первый день отдыха и для Кесаева. Отдохнув несколько часов, он снова пошел на судоремонтный завод посмотреть, приступили ли к ремонту «Малютки».
К полному своему разочарованию, даже ужасу, он увидел, что о ней на заводе вовсе забыли.
Бросился он разыскивать начальство, но это оказалось нелегкой задачей. Астан ходил от бригады к бригаде, от цеха в цех, и всюду один ответ: не знаем. Когда он пытался подробнее расспросить рабочих, они нехотя отрывались от работы, смотрели на Астана удивленно и, показывая рукой на огромную территорию, говорили:
— Где-то здесь должны быть.
И снова принимались за дело.
После долгих поисков, уставший от хождений и лязга железа, Астан вдруг увидел двух, как ему показалось, мастеров. Они о чем-то тихо беседовали у небольшого катера, который стоял на эллинге. У катера было помято днище. Похоже, что он с ходу напоролся на подводный камень.
Астан подошел к ним, поздоровался, назвал себя и объяснил цель своего прихода на завод. «Мастера» тоже поздоровались и тоже назвали себя. Один из них был начальником завода, другой главным инженером.
— Ваша лодка будет готова через шесть месяцев… — сказал главный инженер равнодушным и усталым голосом.
Астан, представляющий себе объем работ по ремонту «Малютки» и считавший вполне подходящим сроком две недели, вздрогнул как ужаленный.
— Сейчас время не для шуток, друзья, — ответил Астан и в упор посмотрел на главного инженера.
— Товарищ командир, — сказал директор, — мы слишком заняты, чтоб шутить. Главный говорит верно — шесть месяцев.
Кавказский характер Астана прорвался, несмотря на его железную морскую выдержку.
— Я даю вам срок — один месяц. Ясно? Тридцать полных дней, и ни часа больше.
— Вы что, контужены, капитан-лейтенант? — вскипел директор. — Не видите, сколько кораблей ждут рабочих рук… а где их взять?
— А вы знаете, что такое Севастополь? И что такое хотя бы одна подводная лодка? — горячился Астан.
— Не кипятитесь, командир, разве мне не хочется скорее отремонтировать суда, — перешел на мирный тон директор. — У меня два сына на фронте, один тоже, как вы, моряк. Но что я могу сделать? Рабочие получают в день по триста граммов хлеба, а работают по две смены. Больше не вытянешь…