— Здорово, моряки! — проговорил он, снимая с плеч вещмешок.
— А мы не моряки, — ответил один, рыжеватый и веснушчатый забияка.
Его тотчас же перебил, должно быть еще больший задира, до того загорелый, что цвет его тела мало чем отличался от его черных курчавых волос и темных глаз, чернота которых смягчалась лишь их удивительным светлым блеском.
— Это они — не моряки! — крикнул он, показывая на веснушчатого и его компаньона. — А мы все моряки!
— Правда, — пропищал один голыш, — они не моряки, они летчики, а мы все моряки, а вот они — подводники, — показал он на черноватого и его окружение, — а я надводник, я командир «охотника», мы с летчиками их разбомбили…
— И вовсе не разбомбили! — закричал чернявый парнишка. — Вы не бомбите, а только правила нарушаете…
— Вот и не нарушаем! — выкрикнул чуть не плача голыш. — Мои торпеды попали в твой корабль, а почему он не тонет?..
— Правила нарушаете, ребята, потому какие же у «охотника» торпеды? У «охотника» глубинные бомбы!.. — высказался солдат.
Голыш, видя, что потерпел поражение, расплакался.
Крутые нравы новоявленных воинов понравились солдату, он схватил за вихры голыша, засмеялся и сказал примирительно:
— Ну ладно, ладно, какой же ты матрос, если плачешь? Матрос никогда не плачет, а тем паче командир. Ты ведь командир?
— Это у него отец командир, — вдруг проговорил карапуз, указывая на чернявого.
— Да ну! — воскликнул солдат. — А как же зовут твоего отца?
— Папино имя я не имею права говорить.
— Ого, значит, военная тайна, — улыбнулся солдат.
— А ты кто? — спросил почувствовавший доверие к солдату командир «охотника».
— Я— красноармеец Твердохлебов, Иван Иванович. Не забудешь? Твердый хлеб, значит. А ты меня зови дядя Ваня.
— Зачем же ты пришел сюда? — спросил чернявый. — У нас только моряки здесь.
— А я и есть моряк.
— Какой же ты моряк, у тебя и бескозырки нет.
— Так вот ты же моряк, а тоже нет бескозырки.
— Неправда, у меня есть бескозырка и тельняшка есть… Только дома.
— А чего ты их не надеваешь? Жалко?
— Я бы надевал, да большие ребята отнимают. Вот и не ношу. С папой — ношу…
— Ну так кто же твой папа?
— Я сказал, что не могу говорить.
— Как нельзя? Имена везде говорят. Даже в газетах пишут: подразделение старшего лейтенанта такого-то атаковало вражеские окопы… Или: подводная лодка капитана второго ранга такого-то торпедировала транспорт врага.
— Фамилия моего папы Кесаев, — сказал смягчившийся под действием непререкаемой логики чернявый и приблизился, чтобы лучше рассмотреть медаль, висевшую рядом с орденом боевого Красного Знамени. — У моего папы три таких ордена!.. — обрадованно прикоснулся он рукой к ордену солдата. — А меня Славиком зовут.
— Значит, твой папа Герой?
— Герой он давно, только Золотую Звезду еще не получил. Его наградили, да еще не выдали. Из Москвы трудно сейчас прислать.
— Звезду выдадут, — убежденно сказал солдат. — Ну что ж, раз твой папа Кесаев, а тебя зовут Славиком, то, значит, я знаю твоего папу, Астана Николаевича…
— У-у, вот тебе и военная тайна! — словно торжествуя, пропищал голыш. — Болтун!
— Не бойся, — сказал твердо солдат, — ничего он не выдал. Просто мы давно знакомы с его папой… Я его матрос и горжусь этим!
И как бы в подтверждение своих слов солдат развязал вещмешок и показал потрясенным ребятам бескозырку, а тельняшку положил на горячую гальку и сказал:
— Сейчас окунусь, надену и в один миг представлюсь твоему папе, если он не в море.
— Нет, не в море, — сказал Славик, — я знаю, я живу здесь у папиного друга, меня привезли сюда, когда мама ушла к партизанам. А где она, я не знаю, это тоже военная тайна. — Он гордо сверкнул черными глазами и потрогал награды солдата. — Ты не был на базаре?
— Нет. А что за чудо там на базаре?
— Я был там с нашим гостем… Кто приходит туда с наградами, тому вино дается бесплатно…
— Неужто правду говоришь, Славик? — засмеялся солдат и похлопал его по плечу.
— Правда, правда, — хором сказали ребята, завидуя Славику, что воин с орденом так дружески говорит с ним.
— Да, да! Кто с медалью, тому один стакан, кто с орденом — тому два стакана, — довольный собой, сказал Славик. — И за это денег не берут, задаром угощают героев.
— Смотри ты, — удивился солдат, — кто же разрешил?
— Комендант их гонит… Но они приходят… Погоди. Я сейчас сосчитаю, сколько стаканов вина дадут тебе бесплатно…
— Ты покуда считай, а я выкупаюсь.