Другого мужчину Дилайла не узнала. Поначалу, при виде его седины и худощавой жилистой фигуры она решила, что он очень стар. Но когда этот мужчина шел к алтарю бок о бок с Адамсом, казалось, что двигается он с грацией и энергией, которых она никогда в жизни не видела у столь пожилых людей. Одет он был в простую белую хлопчатобумажную рубашку и белые брюки, которые еще больше подчеркивали его густой загар.
Оба мужчины во время разговора улыбались, и по выражению их лиц и жестам было ясно, что они хорошо знают друг друга. Разговаривали вполголоса, слова было не разобрать. Адамс глянул в ее сторону, а затем подался ближе к своему собеседнику и что-то ему сказал. Другой мужчина тоже посмотрел на нее. И вроде как примолк, широко раскрыв глаза.
Настало время уходить. Дилайла встала.
— Эмили, нам пора домой.
— Подожди немножко, мамочка! — пропищала та чуть ли не на всю церковь, прыгая на одной ножке по проходу между скамьями. — Я почти закончила.
— Уже поздно, детка.
— Дилайла, — послышался вдруг голос пастора Адамса. — Знакомься — это отец Уильямс.
Дилайла повернулась лицом к двум мужчинам, которые теперь стояли всего в паре футов от нее. Она все еще не могла точно определить возраст незнакомца. Ему с равным успехом могло быть как пятьдесят, так и семьдесят или все сто десять лет. Он посмотрел на Эмили сквозь изящные очки в золотой оправе, и улыбка тронула его губы.
— Девочка — настоящее чудо. — Голос у него был хоть и негромкий, но сильный.
— Ну да, — отозвалась Дилайла, отводя взгляд. — Она очень милая.
— У меня осталось немного печенья с благотворительной распродажи, которую мы вчера тут устраивали, — сказал Адамс. — Могу я угостить Эмили?
— Нам и вправду пора идти…
— Печенье? — взволнованно переспросила Эмили.
— Это займет всего минуту. Они у меня вон там. Пошли, Эмили.
Адамс повел девчушку по проходу. Дилайла напряженно смотрела на них. К ее облегчению, священник не попытался вывести ее дочь за дверь, а отвел ее в дальний конец церкви, где стоял маленький столик с парой коробок печенья.
— Хотел бы я снова стать ребенком, — произнес отец Уильямс. — Чтобы прийти в такой восторг от перспективы угоститься печеньем.
— Обычно я не даю ей сладкого в столь поздний час, — сказала Дилайла. — Из-за этого ей сложней заснуть.
— Каждое правило заслуживает того, чтобы его иногда нарушали… И что же это с тобой приключилось, дитя мое?
Его глаза были прикованы к ее распухшей руке. Она неуклюже сунула ее в карман, поморщившись от боли.
— Такая вот дурацкая неприятность… Под тяжелый ящик подставила. Я такая недотепа…
— Сомневаюсь, что ты и вправду сама в этом виновата. Что-то не похожа ты на недотепу… По мне, так вполне самостоятельная и разумная женщина.
Дилайла издала тихий смешок.
— О нет, и в самом деле все было так! Просто глупая оплошность с моей стороны.
— Может, и оплошность… Только вот, по-моему, довольно давняя.
Дилайла ничего не ответила, наблюдая за Эмили, которая радостно грызла печенье, пока Адамс что-то рассказывал ей.
— Знаешь, — продолжал отец Уильямс, — по-моему, нет ничего трудней материнства. Пестовать эти крошечные души, оберегать их от всех опасностей в этом мире… До сих пор тебе это просто потрясающе удавалось.
Дилайла перевела на него взгляд.
— Вы совсем меня не знаете, святой отец.
Он улыбнулся ей, глаза его сияли.
— Но у меня есть глаза! Я вижу твоих детей. Они счастливы, хорошо одеты, сыто накормлены… Был ли столь уж легким твой путь?
Дилайла собиралась уже сказать, что да, все было проще простого. А потом схватить Эмили и двинуть домой. Но почему-то вместо этого тихо произнесла:
— Нет.
Голос у нее дрожал, и это единственное слово едва не застряло у нее в горле.
— Да, это было не так, — просто сказал Уильямс. — Ясно, что путь твой был непростым. И ты прошла его в одиночку. Ты просто чудо, Дилайла. Надеюсь, что ты и сама это знаешь.
Когда в последний раз кто-нибудь говорил ей нечто подобное? Когда в последний раз хоть кто-то восхищался ею? Окружающие ее люди проявляли к ней в основном жалость вперемешку с осуждением. Она знала, о чем они думали. Думали, что уж они-то не стали бы и дальше жить такой жизнью. Что уж они-то не позволили бы такому случиться с ними. Они относились к ней как к чему-то сломанному и не стоящему починки.
— Спасибо. — По щекам у нее текли слезы. Дилайла поспешно вытерла их здоровой рукой.