Надвигалось горячее, жаркое лето. Город, от рождения круглый и плоский, становился всё больше похож на прожаривающуюся на сковородке лепёшку. Не снимешь её — подгорит. По сравнению с улицами и дворами в школе почти не было языков Пламени, и Ника не радовалась грядущим каникулам. Она перестала гулять, пыталась читать в своей комнате и частенько хотела сходить в гости к Михе, но ей всё время что-то мешало. Потом она заметила, что Михи всё ещё нет в школе, и решила, что это к лучшему, потому что в тот день Пламя наконец перекинулось с давно горящей автобусной остановки на школьную ограду. На следующий день оно уже попыхивало на физкультурной площадке — на железных перекладинах, деревянных скамейках и даже на волейбольных мячах.
Огонь распространялся. Ника уже не надеялась, что его заметят. А иногда ей казалось, что все вокруг знают об этом голодном Огне и просто делают вид, что нет, потому что не могут его потушить.
— Отчего мы такие печальные? — рассеянно спросила мама Ники однажды за завтраком.
— Мам, а ты не видишь Пламени? — безнадёжно спросила Ника.
Мама на секунду отвлеклась от сковородки с гренками. Её глаза застыли было в недоумении, но тут же оттаяли.
— Какого пламени? — беззаботным тоном спросила она.
Ника ушла в школу. В тот день она впервые увидела, как Пламя пожирает человека. Это был классный руководитель Михи, у которого она отважилась спросить, отчего Миха не ходит в школу.
— Кто? — учитель только приподнял брови. Огоньки танцевали на металлической оправе его очков, вырывались из-под воротника, и Нике показалось, что вся его худощавая фигура под одеждой объята невидимым Пламенем.
Михин дом сгорел в самом начале каникул. Проходя его улицей, Ника заметила пепелище и почему-то не удивилась. Чёрный квадрат уродливо выделялся среди зелёных газонов, подстриженных живых изгородей и бетона. За много метров от пепелища ветер перегонял по асфальту невесомые россыпи пепла — всё, что осталось от дома, в котором знали о Пламени. Ника медленно прошла мимо.
Всё больше и больше людей загорались. В те дни Ника поняла, что некоторые люди по крайней мере чувствуют, если не видят, присутствие Пламени и, должно быть, поэтому не загораются. Она выходила в булочную за свежим хлебом, тенью выглядывала из окна, стараясь стать невидимкой, проходила по знойным июньским улицам и высматривала таких людей. Иногда их можно было обнаружить по упорным взглядам, которыми их одаривали другие, горящие люди.
Чувствующие Пламя выглядели затравленно или мрачно. Их, казалось, что-то глубоко пугало. С течением времени они куда-то исчезали, по крайней мере, их становилось всё меньше и меньше. Зато горящих людей становилось всё больше, особенно среди владельцев опасных собак. Ника видела превращение, которое происходило с загоревшимися предметами, и боялась смотреть на горящих людей. В те дни в городе стали множиться поджоги, и большие злые собаки внезапно срывались с поводков и кого-нибудь убивали. Однажды в субботу в самом начале июля Ника купила сладкую булочку и ела её, усевшись в тени кондитерской, на ступеньках. Она не рискнула сесть за стол внутри, потому что там, за одним из столов, вместе с моложавым, светловолосым, горящим владельцем и двумя его друзьями сидела сравнительно небольшая собака бойцового вида. Когда Ника выходила, собака проводила её маленькими тупыми глазами. Угрюмый пожилой человек поднялся по ступенькам, толкнул дверь кондитерской, и Ника услышала скрежет собачьих когтей по полу. Мгновение спустя собака снарядом ударила в живот входящему человеку. Она сорвалась с поводка, чтобы прыгнуть в дверной проём и разорвать намеченную добычу, но так и не смогла избавиться от намордника. Когда хозяин собаки спокойно подошёл и оттащил её за поводок от упавшего человека, тот со стоном поднялся, взглянул на него и почти побежал в переулок. Подняв глаза, Ника увидела владельца собаки с беснующимся зверем на поводке. Горящий человек уставился вслед беглецу. Взгляд его очень напоминал взгляд собаки.