Я опустил синие рычаги, и машина медленно опускалась. Сейчас можно было чувствовать, как накалился защитный слой и заблестел желтоватыми бликами от насыщенной кислородом атмосферы. После небольшого толчка машина приземлилась. Я огляделся: вокруг было поле. Бархатный купол ночи накрыл всю округу. Надев балахон поверх герметичного костюма, я вышел из Машины времени и оглянулся: вокруг не было ни души, а редкие огни Рима мерцали где-то вдалеке.
Я вернулся к аппарату и, ухватившись за синий рычаг, двинул его на дюйм вверх. Машина оторвалась от земли и полетела в направлении Рима. И вот я увидел этот вечный город. Он освещался последними огнями факелов и тусклым светом луны. Я различил странников в тускло отблескивающих латах, изредка разговаривающих между собой. Дальше в темноте ночи я разглядел Пантеон. Его круглая крыша выделялась на фоне всего города, а лунный свет тянул свои призрачные лучи в отверстие в куполе. Позже моему взгляду открылся Колизей. Ещё почти не разрушенный, он величественно возвышался посреди площади, освещенный подрагивающими огнями факелов. Вечный город тянулся дальше. В свете луны блестела, точила прибрежные камни река Тибр. В лунном свете мерцали крыши соборов и церквей, украшения на богатых домах. Из цветных витражей окон церкви лился блеклый жёлтый свет свечей. Небольшие дома из камня и дерева с покосившимися окнами толпились у узких дорог, по которым неторопливо постукивали копытами лошади и поскрипывали колёса телег запоздалых странников и торговцев. Высокие деревья слабо покачивались, шелестя листвой. Я открыл крышку Машины времени и прислушался к чарующей тишине спящего Рима.
Внезапно откуда-то послышался шум. Кто-то покрикивал громким, но монотонным голосом:
-Иди вперёд! Не останавливайся!
Молодой, мелодичный голос отвечал:
-Этот суд казнит меня, но никогда не казнит правду. Сжечь - не значит опровергнуть!
Я приблизился к месту, откуда доносились голоса, и увидел красивое, совершенное здание собора, из-за которого несколько стражей выводили человека, подталкивая его копьями. Машина времени, качнувшись, приземлилась за сводами собора. Я спрятал её в густом кустарнике и, накинув на голову капюшон, последовал за людьми. Их силуэты ярко выделялись блеском лат и цепей, серой мантией в свете факелов. Я еле слышно ступал за ними по каменной дороге и чувствовал, как моё сердце ликовало.
Внезапно стражники остановились у мрачного здания. Тяжёлая деревянная дверь со скрипом отворилась, и ученого завели туда, отправив его по тёмному коридору с человеком в алой мантии. Я пошел за ними. Одна из дверей отворилась, и обвиняемого завели в камеру. Человек в красном плаще пропал из виду. Я вошёл в помещение следом. Все спали на дряхлых деревянных кроватях, кроме одного. Он сидел на сложенной соломе у стены и наблюдал за подрагивающим огоньком свечи.
Я достаточно хорошо знал латынь и немного робко начал разговор:
-Здравствуйте, вы Джордано Бруно?
-Здравствуйте. Да, это я, но кто вы?
-Я...один из почитателей ваших учений.
-Я не видел вас на суде.
-Не удалось посетить его. Но я пришёл к вам по другой причине. Не хотели бы вы быть спасённым?
-То есть? Избежать казни?
-Да.
-Не знаю. С одной стороны, это было бы нечестиво, с другой стороны, это было бы во благо знания. Я бы хотел, чтобы люди изменились, чтобы они стали разумнее, добрее, перестали бояться говорить правду тем, кто внушает им ложь.
Я был поражён благородством его размышлений.
-Вы можете попасть в лучший свет, если избежите казни.
-Извините, я не могу принять ваше предложение. Единственное, чем вы можете мне помочь, так это забрать из моего дома записи.
- Где ваш дом?
-Возле церкви Сан - Сильвестро- ин- Капите. Моя комната на втором этаже. Там под столом стоит деревянный ящик. Заберите его, и я буду вам бесконечно благодарен.
Я поклонился и вышел. Меня переполняло отчаяние от того, что мыслитель всё-таки не проживёт долгую и счастливую жизнь, но я надеялся, что хотя бы смогу спасти его записи. Я бегом вернулся к Машине времени и взмыл в чугунную черноту звёздного неба над городом. Среди черепичных крыш домов выглядывали блестящие в лунном свете, резные крыши церквей. Наконец я разглядел Сан - Сильвестро- ин- Капите и приземлился неподалёку. Двери были заперты, и я постучал три раза. Мне открыла испуганная женщина, завернувшаяся в большой плащ. В её руках на подсвечнике подрагивало пламя свечи.