По британским стандартам этот дом был большим. В нем имелась просторная кухня и примыкающая к ней кладовая, почти столь же вместительная. Они должным образом оборудованы, правда, саму обстановку в них я не описал бы как современную. Чрезвычайно просторные столовая и гостиная (это смежные комнаты) выглядят весьма необычно из-за широких венецианских окон, которые занимают две боковые стены столовой и всю длину гостиной и выходят на море. Холл нижнего этажа тянется по всей длине дома. Как и к большинству нынешних частных владений, к дому пристроен гараж.
На втором этаже по всей длине дома бежит вереница спален. В некоторых из них имеются умывальники с горячей и холодной водопроводной водой. В одном из концов дома, над столовой, располагается средних размеров комната, служившая Стэплдону рабочим помещением. Две ее стены заняты широкими венецианскими окнами, оставшиеся две — научной библиотекой, альбомами для наклеивания вырезок, дневниками, блокнотами, досье и рукописями — всё по-прежнему на месте. Здесь же, на одной из стен, висит цветной портрет Стэплдона; еще один расположился в холле, рядом с дверью. По словам Брюка, Стэплдон работал в этой комнате каждое утро.
Брюк утверждает, что Стэплдон, в отличие от других писателей, которые используют окружающих в качестве отражателей для своих идей, редко заговаривал с ним во время работы. «Казалось, он занимается обособленным делом, которое никак не должно быть привязано к делам общественным или семейным», — сказал он.
Стэплдон ходил в кино, с удовольствием посещал концерты и балеты, очень любил театр. После трапезы он мог иногда выкурить сигарету, но заядлым курильщиком, похоже, не был.
Он верил в регулярную физическую активность. Ему нравилось ходить пешком и плавать в море, иногда занимался альпинизмом и теннисом. Когда Брюк только приехал, они с Олафом играли в теннис практически ежедневно, и тот любил в шутку заметить, что эти игры нравятся ему в частности потому, что Брюк — единственный противник, которого он может обыграть. Игры эти прекратились, когда Англия вступила в войну; таков, судя по всему, был символический отказ Стэплдона от любых фривольных развлечений, который он соблюдал до окончательного поражения нацистов.
Несмотря на то, что он исповедовал довольно-таки наивный вид пацифизма (и даже после того, как к власти пришел Гитлер), у Стэплдона случилось «открытие глаз», когда безжалостная нацистская армия вихрем пронеслась по Европе, вдруг став угрозой длительному существованию Англии как свободной нации. «Могу вас заверить, — говорит Брюк с персональной эмфазой, — как только дело касалось Адольфа Гитлера, Олаф Стэплдон тут же забывал о своем пацифизме».
После того как Стэплдоны приняли Брюка в свою семью, проблемы Вольфганга не закончились. Не успела начаться война, как его объявили «враждебным иностранцем». В 1940 году его посадили на корабль и отправили в Канаду, где он сначала находился в лагере для интернированных в северном Онтарио, а затем в таком же лагере, но уже в Фарнхеме (провинция Квебек). Освободившись в 1941 году, он добровольцем ушел в армию и вскоре был зачислен в состав инженерной и ремонтно-восстановительной бригады, расквартированной в Йорке. Война была в самом своем разгаре, когда ему наконец удалось доучиться на инженера в Ливерпульском университете. Случилось это в 1942 году.
Тем временем сын Стэплдона, Джон Дэвид, переехал в Эбботсхолм, после чего провел год в Королевском музыкальном колледже. Во время Второй мировой он четыре года прослужил в качестве радиолокаторщика во флоте — на эсминцах, несших вахту в Средиземном море. Один из его кораблей был подбит противником и затонул, но Джон оказался в числе трех счастливчиков, которым удалось остаться в живых. После этого ужасного испытания он был направлен в лагерь отдыха радиолокационной станции, расположенной на горе Этна, на Сицилии. Именно в этом лагере он познакомился со своей будущей женой Сариной Тетто, сицилийской девушкой, работавшей там. После войны он согласился пройти переподготовку в Военном сельскохозяйственном комитете, благодаря чему и стал вскоре огородником, занявшись выращиванием овощей на продажу на земле, которую Олаф купил для него Хесуолле, неподалеку от Западного Кёрби. Если прежде хобби Джона была игра на гобое, то теперь он сосредоточился на английской концертине и аккомпанирует шуточным народным танцам, все участники которых облачаются в костюмы героев легенды о Робине Гуде, а также возглавляет ансамбль народных инструментов, выступающий на вечерах английского народного танца и собраниях Песенного общества. Ко всему прочему, он сочиняет еще и собственные оригинальные мелодии.