— Да, пока еще недостаточно, — ответило пламя, — но завтра вечером, полагаю, вам уже можно будет это открыть. Проведите день в размышлениях над тем, что вы узнали. Вы не должны ничего решать поспешно или под непосредственным влиянием сильных эмоций. Все это дело следует рассмотреть беспристрастно и после надлежащего обдумывания решить, готовы ли вы к свободному и открытому сотрудничеству с пламенной расой. Так что, спокойной ночи! Приятной прогулки в горах!
Огонь быстро угасал, и мой странный друг принялся обследовать огнеупорные кирпичи у задней стенки камина в поисках подходящей для безопасного сна расщелины. Пробормотав что-то насчет усиливающегося холода, он наконец нашел то, что хотел, попрощался со мной и словно погрузился в кирпич.
После жаркой гостиной, спальня встретила меня арктическим холодом. Я поспешил забраться в постель. От поразительных впечатлений разболелась голова, и я уже ожидал бессонной ночи. Но, должно быть, быстро уснул и спал крепко, так как проснулся от утренних звуков хозяйственного двора.
После завтрака я старательно перенес вечерний разговор на бумагу, подивившись, что он запомнился столь явственно. Судя по всему, пламенный народ все еще помогал моей памяти.
Гулять на возвышенности я отправился лишь после ланча. Прогулка запомнилась разве что ощущением присутствующего повсеместно холода. Мысли мои снова и снова возвращались к недавним удивительным впечатлениям. В частности мне не давал покоя такой вопрос: почему пламя отложило на более поздний срок просьбу, которая, очевидно, и была причиной всего нашего разговора? Несмотря на некоторые моменты подозрения и беспокойства, в моем отношении к новому другу преобладали уважение и привязанность, основанные на уверенности в том, что его раса в каких-то важных вещах действительно превосходит человеческую. Безусловно, то была привилегия — быть выбранным в качестве посредника для установления отношений гармонии и сотрудничества между нашими двумя видами.
Снедаемый любопытством, я вернулся на ферму еще засветло, но обнаружил, что меня уже ждет растопленный камин; и в самом его сердце я увидел моего сияющего друга, снующего взад и вперед по раскаленным докрасна, даже добела, углям. Ответив своим приветствием на мое, он предложил нам обоим утолить голод, перед тем как продолжить беседу. Во время трапезы я пару раз пытался втянуть его в разговор, но он, похоже, не был расположен отвечать. Немного времени спустя он объяснил, что вопрос поглощения пищи, к чему его тело еще не адаптировалось надлежащим образом, требует полной концентрации.
Когда со стола убрали, я в ожидании уселся напротив камина. Вскоре пламя остановилось в самой жаркой точке и подхватило нить вчерашнего разговора.
— Ну, как прошел день? Удачно? — спросило оно.
— Да! Я побывал в мире такого холода, какой вы и представить себе не можете. И теперь хотел бы услышать, чем могу вам помочь.
Пламя ответило не сразу, а когда в конце концов взялось объяснить мне мою задачу, то сделало это с явной неохотой.
— Прежде всего, должен сказать, — начало оно, — что нам очень помогла ваша недавняя война. Конечно, нам тяжело понимать менталитет, который находит удовольствие в войне. У нас никогда не случалось ничего подобного. Тот факт, что вы допускаете войну, подтверждает примитивный уровень вашей восприимчивости. Тем не менее, с нашей точки зрения, ваша война благоприятствовала нам. Она вызвала большие пожары, в которых развивались наши споры, и в которых наша раса смогла пусть ненадолго насладиться жизнью более счастливой, чем все то, что было возможно для любого из нас на протяжении миллионов лет. Именно в пожарищах Лондона, Берлина и других городов мы наконец получили энергию и возможность, необходимые для приобретения практического постижения вашей нынешней культуры через интенсивное экстрасенсорное изучение всех ваших ведущих умов. За годы войны наша популяция временно увеличилась в тысячу раз; к тому же высокая температура, установившаяся в крупнейших пожарах, позволила некоторым из нас прожить какое-то время с той интенсивностью и скоростью мыслительного процесса, которые обычно невозможны на земле, за исключением немногих больших печей. Но, конечно же, вы изо всех сил старались потушить эти пожары как можно скорее, и, хотя время от времени нам удавалось отбивать ваши атаки, получаемая таким образом отсрочка оказывалась незначительной.
Здесь я прервал пламя, спросив, как именно его сородичи противостояли усилиям наших пожарных.
С некоторым нежеланием, как мне показалось, мой собеседник ответил: