— Живое пламя может умышленно перелететь из своего огненного окружения на какой-нибудь легко воспламеняющийся материал и тем самым вызвать новый огонь. Но поступив так, оно почти наверняка погибнет от внезапного холода. Если бы я решился на подобный поступок, я бы, вероятно, сумел достичь этих тюлевых занавесок, прежде чем умереть. Процесс был бы крайне болезненным; а при таком расстоянии шансы на выживание были бы крайне невысокими. Но, конечно же, мне бы удалось поджечь дом, а так как где-нибудь в здании, вероятно, нашлись бы несколько спор, то пробудившиеся новые индивиды установили бы контакт с расовым сознанием и провели короткую экстрасенсорную работу того или иного рода. Безусловно, с моей точки зрения, игра не стоила бы свеч. Как не стоила бы она свеч и с точки зрения всей нашей расы. Более того, как я уже говорил, нам бы очень не хотелось вступать в конфликт с вашим видом, если этого можно избежать. Прежде всего, мы ищем вашей дружбы и вашего добровольного сотрудничества. От вас нам будет куда больше пользы, если вы будете действовать по собственному желанию, нежели по принуждению, каким бы оно ни было. Возможно, мы и могли бы причинить вам значительные неприятности, охватив огнем все ваши города, но наш триумф был бы коротким. К тому же, это стало бы нарушением нашего самого священного принципа.
Нет! Мы должны привлечь вас не силой, но убеждением.
Пламя сделало паузу и, если мне не померещилось, вздохнуло.
— Те дни массированных налетов, — сказало оно, — были прекрасными днями; прекрасными, по крайней мере, в сравнении с нашим нынешним стесненным положением. Тысячи и тысячи нас — да нет, многие миллионы, спят, замерзшие, среди обугленных развалин ваших строений, особенно в Германии, где пожары были самыми экстенсивными и продолжительными. Концентрация наших спор в атмосфере сейчас в разы превышает довоенную.
— Вам едва ли стоит надеяться, что человечество в знак гостеприимства будет постоянно поджигать свои города, — неловко пошутил я.
— Конечно, нет, — сказало пламя, — но у нас есть куда более амбициозный план, присоединиться к которому, как мы считаем, пожелаете и вы сами. Ваши ученые недавно открыли способ высвобождения энергии, заключенной в атоме. С помощью этой титанической силы вы уже планируете преобразить облик планеты для собственного удобства. Мы рассчитываем, что вы употребите часть новой энергии и вашу практическую изобретательности на то, чтобы обеспечить нас достаточно обширной зоной постоянной высокой температуры, скажем, в Центральной Африке или Южной Америке. Мы пока не в полной мере поняли ваши последние достижения в области физики, но убеждены, что вы в состоянии устроить для нас подобный дом, территорию в несколько сотен квадратных миль с температурой чуть больше, чем в горне. Тогда у нас появилась бы основа для достижения более удовлетворительного образа жизни, чем это возможно сейчас. Что еще важнее, высокая температура значительно повысила бы наш уровень мышления, вследствие чего мы могли бы вновь достичь нашей солнечной мыслительной ясности и, возможно, установить телепатическую связь с солнечной популяцией, если таковая все еще существует. Мы и сейчас пытаемся это сделать, но в нынешних стесненных обстоятельствах это едва ли возможно. Мы также могли бы возобновить нашу прошлую работу по физическому исследованию космоса. Даже если эти благородные начинания останутся невозможными, мы сможем, по крайней мере, создать систему спасения наших сородичей, выброшенных на поверхность земли вулканическим извержением. И в надлежащее время, когда люди разработают средства межпланетных путешествий, мы распространим эту систему на другие планеты. Разумеется, некоторые из тех миров, которые вы полагаете заброшенными, также можно будет преобразовать в сферы высокой температуры, заселенные крупными пламенными популяциями. Все это, конечно, в очень далекой перспективе. Ближайшей задачей для вашего вида является создание приемлемого для нас дома здесь, на земле.
Пламя, похоже, ждало отклика.
— Что касается лично меня, — сказал я, — то я с удовольствием поддержу этот план; но, боюсь, убедить правительства наших Великих Держав согласиться на что-либо подобное будет практически невозможно. Они не могут объединить усилия, чтобы покончить с голодом по всему миру, не могут договориться даже о предотвращении войн, которые способны уничтожить весь человеческий вид. Более того, вся эта тема столь далека от повседневной жизни обычных мужчин и женщин, что пробудить в них интерес к ней практически невозможно. Простому человеку — если его вообще удастся убедить в подлинности вашей истории — сама мысль о помощи столь инородным созданиям, как живые язычки пламени, покажется донкихотской и даже опасной.