В конце концов я начал уставать. Движения стали замедленными, восприятие — неотчетливым. Более того, сама форма моего тела потеряла что-то из своей приятной законченности. Инстинкт подтолкнул меня к поступку, который удивил мой рассудок, но который я совершил без малейшего колебания. Приблизившись к неким небольшим, но ароматным музыкальным предметам, безусловно, очень простым, но энергичным и стойким образцам тембра и гармонии, я просто-напросто их поглотил, то есть разломил звуковую модель каждого из них на более мелкие части и инкорпорировал все это в мою собственную гармоничную форму, после чего, посвежевший, двинулся дальше.
Вскоре я столкнулся с толпой разумных существ, суматошно несшихся мне навстречу и налетавших, в этой их спешке, друг на друга. Их эмоциональный тембр выражал такой страх и ужас, что ими заразилась даже моя собственная музыкальная форма. Поспешно сдвинувшись на несколько октав в направлении басов во избежание встречи с этой неистовой оравой, занимавшей в основном верхние звуковые частоты, я окликнул их, спросив, чем вызвано это беспорядочное бегство. Когда они проплывали мимо, я различил лишь один крик, который можно было бы перевести так: «Большой и Страшный Серый Волк!»
Страх покинул меня, так как я уже понял, что это всего лишь кучка очень юных существ. Успокоительно рассмеявшись, я поинтересовался, не встречалось ли им разыскиваемое мною очаровательное создание (Те легкость и сладость, с которыми мне на ум, когда это потребовалось, пришло ее музыкальное имя, вызвали у меня улыбку). Ответом мне был лишь еще более громкий вопль инфантильной печали, с которым они растворились в далекой дали.
Встревоженный, я продолжил мое путешествие. Спустя некоторое время я оказался в огромной пустынной зоне, где услышал очень отдаленное, но зловещее рычание. Я остановился, чтобы прислушаться к нему получше. Ко мне приближалось нечто. Его обрисовавшаяся вдали форма была слышна четко и ясно. Вскоре я понял, что это не просто ребяческое пугало, но огромный и свирепый зверь: конечности продвигали его, громыхающего в басах, вперед с поразительной скоростью. Его жесткие звуковые усики, мелькавшие то тут, то там в высоких частотах, выискивали какую-нибудь жертву.
Осознав наконец, какая судьба, должно быть, постигла мою дорогую спутницу, я ощутил тошноту и слабость. Все мое музыкальное тело затрепетало от страха.
Прежде чем я решил, что делать, зверь заметил, скорее даже — услышал, меня, и начал надвигаться на меня с грохотом и ревом поезда, или подлетающего артиллерийского снаряда. Я побежал, но быстро понял, что меня настигают, и погрузился в дебри хаотичного звука, который услышал впереди и в самых высоких частотах. Постаравшись как можно лучше приспособить мою форму и цвет к окружающей дикой местности, я продолжил взбираться наверх. Тем самым я надеялся не только спрятаться, но и уйти за пределы досягаемости усиков зверя. Будучи уже на грани обморока вследствие головокружительной высоты, я облюбовал насест, интегрировал мои музыкальные конечности со структурной расположенных по соседству неподвижных предметов и, закрепившись таким образом, замер в ожидании.
Зверь теперь двигался гораздо медленнее, вынюхивая меня по мере приближения. Вскоре он остановился прямо подо мною, в глубине нижних частот. Теперь его тело отчетливо слышалось как мрачная какофония рычания и отрыжки. Его жесткие усики двигались подо мной, словно раскачивающиеся верхушки деревьев под человеком, взбирающимся на крутой утес. Все еще выискивая, он прошел подо мною. Я ощутил такое облегчение, что на мгновение потерял сознание и успел сползти на несколько октав вниз, прежде чем пришел в себя. Движение выдало мою позицию. Хищник вернулся и начал неуклюже карабкаться ко мне. Вскоре высота воспрепятствовала его подъему, но он добрался до меня одним из усиков, одним воющим арпеджио. Я отчаянно попытался забраться еще дальше в дисканты, но лапа монстра уже впилась в звуковой образ моей плоти. Неистово отбивающегося, меня потянуло вниз, в удушающие басы, где звуковые клыки и когти принялись свирепо рвать меня на части.
И тут внезапно я проснулся в концертном зале от громкого скрипа беспорядочно выдвигаемых стульев. Публика уже расходилась.