— А вы подумайте, что все это означало с точки зрения средств к существованию, — сказал старик. — Подумайте обо всех тех социальных напастях, через которые пришлось пройти нам, в Британии, главной из которых была неизбежность войны. После Второй мировой войны в Британии сначала была предпринята отважная попытка выработать новое социальное устройство — с безопасностью, здоровьем, образованием и досугом для каждого гражданина. Но, естественно, вскоре все это было уничтожено нашими денежными кругами при помощи их старших американских братьев. Наши финансовые магнаты энергично пропагандировали «свободу», отмену введенных на период военного времени ограничений в отношении частного предпринимательства, возврат к добрым старым временам и тому подобное. Вместо того чтобы позволить правительству реорганизовать всю нашу систему производства и облегчить условия жизни, взяв курс на бережливость и в то же время доступное для всех здравоохранение, они попросту закрыли заводы, оставив без работы миллионы трудящихся. Повсюду, в любой части страны, можно было увидеть заминированные фабрики, заброшенные шахты, улицы полуразвалившихся домов, запущенные, лежащие в руинах города. Некоторые населенные пункты совершенно опустели. Те, что еще функционировали, были населены немногочисленными одетыми в лохмотья, больными, по большей части — среднего возраста, людьми, уже ни на что не надеющимися. Некоторые мальчики и девочки, которым приходилось жить среди этого преобладания взрослых, выглядели гораздо старше своих лет, суровыми и мрачными. Мы все ощущали себя не иначе как крысами, не имеющими возможности покинуть идущий ко дну корабль — как сейчас помню это тошнотворное чувство! Изо дня в день мы просыпались с осознанием того, что угодили в ловушку, так что проповедовать революцию — будь то для стариков или же для молодежи — было все равно что призывать человека, по самую шею увязшего в трясине, подняться на гору для того, чтобы полюбоваться рассветом. Система социального обеспечения распалась, свирепствовали болезни, рождаемость упала до предельно низкого уровня. Люди убивали своих детей — из жалости, а затем убивали себя. Британцы едва ли замечали распад собственной империи, так как у каждого имелись свои заботы, гораздо более серьезные. На земле царил ад, если такое вообще возможно. Всеобщее отчаяние разлагало наш моральный дух. Слишком часто надежды вспыхивали с новой силой и разбивались на части. Слишком часто земля обетованная возникала, казалось бы, совсем близко — но лишь для того, чтобы тут же исчезнуть. Стремление к свету всегда было слабым и неустойчивым, но тут оно и вовсе зачахло, словно молодое растение, над которым пронеслась слишком суровая вьюга. Падал и уровень личных отношений. В своих обычных контактах друг с другом люди становились менее ответственными и более бессердечными, менее добрыми и более злопамятными. От одного только воспоминания об этом меня бросает в холодный пот ужаса.
— И что дальше? — спросил пилот с легкой улыбкой.
— Дальше? Да вы и сами знаете. Ко всему этому добавился страх ожидаемой Мировой войны. А стратосферные ракетопланы и ядерные бомбы сулили нечто гораздо более скверное, чем прошлая война.
— Однако же, — прервал его молодой человек, — Третьей мировой войны так и не случилось. Почему? Вы забываете кое-что крайне важное. Вы забываете, что, когда обе стороны уже объявили мобилизацию, и война могла начаться в любую минуту, произошло нечто такое, что едва ли могло произойти в любой другой период истории. Как вы помните, правительственная пропаганда войны так и не стала популярной ни с одной из сторон, и в решающий момент — опять же с обеих сторон — народ решительно выступил против войны и социального роботизма. Кто был за это ответственен? Ну как же — новые «агностические мистики», разумеется. Они начали всемирную забастовку в Америке и России. Пару десятилетий назад пацифисты уже пытались остановить войну народными протестами, но потерпели полнейшую неудачу, так как условия еще не были подходящими. Однако новой группе, в которую входили не пацифисты в узком смысле этого слова, но социальные революционеры, движимые неким религиозным мотивом, условия благоприятствовали, и потому она своего добилась. Вероятно, вы слышали эту историю: готовые умереть за новую надежду, они все побросали свои инструменты, отказавшись подчиняться приказам. Должно быть, тысячи угодили за решетку, сотни были убиты. Но вскоре правительства самых разных стран обнаружили, что к мятежу присоединились и их вооруженные силы. Затем случилась Американская революция, большие перемены произошли в России. Движущей силой протестного движения — что вам, несомненно, известно — стало странное объединение летчиков, квалифицированных рабочих и… агностических мистиков. Вам едва ли знакомы эти современные святые, но именно они подняли людей на восстание и не давали ему угаснуть. Вы, конечно, помните, что где-то в глубине людских умов давно уже, многими десятилетиями, зрели перемены. Этот сдвиг, если можно так выразиться, произошел еще в годы Первой мировой войны, устойчиво прогрессировал в период между войнами, но отчетливо проявился лишь после Второй мировой войны. Нарыв назревал и прорвался у молодых бойцов, сражавшихся в этой войне, в особенности у летчиков, а также у всех угнетенных народов Европы, в оккупированных частях России и Китая, чуть позднее — и в проседающей от тяжкого бремени проблем Британии. Две очень непохожие группы, бойцы и сломленные, вновь открыли для себя силу товарищества, как русские во время из первой революции. Но на сей раз эта сила была открыта с гораздо более глубоким осознанием ее значения — столь многое произошло с момента того, предыдущего пробуждения. Она сей раз эта сила развилась в очищенное и прояснившееся стремление к свету, как вы сами это назвали; стремление к более гуманному образу жизни, рациональному уму, уважающему интересы всех и каждого цивилизованному обществу и творческому подходу во всех областях человеческой деятельности.