ересно, каким образом двое покойников гуляют по улице. В этот момент их начала обгонять женщина. Вся в своих заботах, она тащила в сумке трёхлитровую банку молока. Тротуар был узкий, и безрезультатно попытавшись втиснуться между двумя неспешно шагающими молодыми людьми, домохозяйка сделала неловкий манёвр, споткнулась и, по инерции взмахнув руками, заехала банкой в живот рыжеволосому парню. - Извините, ради Бога, - запричитала она, торопясь к пошатнувшемуся хранителю. - Я нечаянно... Ангел, было, открыл рот, чтоб по привычке выдать своё дежурное «бывает», но Славик требовательно сжал его запястье. - Куда прёшь, совсем ослепла, дура старая?! - заорал Алексей на продолжающую извиняться тётку. - Ковыляй отсюда, пока я не передумал... «Налётчица», неловко пятясь, подобрала свой нехитрый скарб и, всхлипывая, поплелась прочь. - Я тобой горжусь, - хлопнул его по плечу демон. - А меня от тебя тошнит, - признался Алексей, разматывая руки. Блондин радостно гикнул, принимаясь высвобождать свою конечность, но радость была преждевременной. Несмотря на все усилия, толку не вышло. - Как же? - не верил своим глазам Славик. - Почему не получилось? Ангел молча побрёл с дороги к большому булыжнику у канавы и потянул за собой негодующего близнеца. Ему сейчас больше всего хотелось сесть куда-нибудь и успокоить ноющий желудок, среагировавший на пробивной удар рвотными позывами. - У нас ещё целых полчаса! - встрепенулся демон, - нужно попробовать снова. - Да не бойся ты так. Наверняка, реинкарнация не страшнее смерти, - усмехнулся Алексей, - а я тебя за руку держать буду. - Всё шутишь? - прошипел Славик. - Угораздило же меня с тобой связаться. Ты же неудачник, а теперь и я вместе с тобой. Они и не заметили, как к ним подсела сухая, маленькая старушонка. Длинная, не по погоде тёплая, куртка была тут и там подсвечена ржавыми пятнами. Войлочные сапоги потеряли первоначальную форму, сложившись гармошкой. Из-под цветастого платка выбивались жидкие серые волосы. Бабка молча вглядывалась в их лица, шамкая тонкими бескровными губами. - Чего тебе, старая? - покосился на неё демон. - Милостыню не подаём. Старуха подвинулась ближе, напрягая слух. - На сынков вы моих сильно похожи, - проскрипела она, тряся головой. - Олежка то раньше уж больно озорной был, а младший всё за ним тянулся. Брат на речку или в гараж, так и он всё за ним бегал. Уж Олежке то надоест, что Ванька за ним таскается, бывало, прикрикнет на него, мол, я со старшими ребятами, а тот всё равно... - Завела шарманку, - вздохнул блондин, - теперь не отвяжется. - Да, прекрати ты, - толкнул его Алексей. - Вот и они всё также силами мерялись, - засмеялась старуха. - Потом в техникум оба поступили. И там озорничали, - всплеснула руками бабка. - А я им варенье клубничное возила. Олежка сладкое, правда, не любил, а Ванька всё мёл, - снова затряслась она в скрипучем смехе, предаваясь счастливым воспоминаниям. Алексей прикусил губу: знакомое чувство. Одиночество... Без краёв, без дна. Чтоб вот так присесть к посторонним и выворачивать душу наизнанку... Должно быть дико больно и пусто... - Где теперь ваши сыновья? В гости приезжают? - заранее зная ответ, всё ж спросил хранитель. - Да, не... Где там, - покачала головой бабка, поправляя выбившиеся пряди. - Им жить надо... Пойду, - закряхтела она, поднимаясь. - У меня кошка... пойду, а то ведь ждёт. Старушонка, медленно переставляя ноги, бубнила под нос что-то про пушистую Мурку, обещая с пенсии побаловать рыбкой свою единственную компаньонку. - Сынков к ней за шиворот потащишь? - разглядывая решительно сопящего парня, поинтересовался демон. - Нам теперь в другую сторону, не успеешь уже, а даже если бы и успел... - Да, что я не понимаю что ли... - отмахнулся хранитель. - Просто... Ну, вот скажи, что тебе её не жалко совсем? - Я не по жопу деревянный, если ты про это, - помолчав, выдал Славик. - Жалко бабку, а дальше то что? Блондин раздражённо махнул рукой и полез в карман за сигаретами, не намереваясь более поддерживать беседу. Алексей перевёл взгляд от нервно дымящего демона к своей руке. Она так и осталась лежать рядом. Шрамчик на запястье почти затянулся. - Эй. - Чего тебе? - недовольно буркнул демон. - А тебе оказывается и впрямь, ничто человеческое не чуждо... Я тобой горжусь, - вернул шпильку хранитель. Пары дней хватило, чтоб жизнь вошла в привычное русло. Начальство похвалило за смекалку и даже подкинуло бонусов. Простейшие манипуляции со временем пополнили арсенал хранителя. Но, несмотря на долгожданные блага, Алексей с головой ушёл в себя. На третий день он обошёл все те места, которые вызывали у него хоть какие-то воспоминания, незримо посидел в доме крёстного, впервые принёс девушке цветы... Родные Людмилы Остаповой долго недоумевали, кто принёс на могилу шикарный букет лилий. Уже к вечеру парень заглянул в старую школу. Прошёлся по коридорам, провёл рукой по шершавой парте, за которую сел когда-то много лет назад. «Ну, пожалуй, и всё», - решил Алексей, материализуясь на вонючем, маленьком болотце. Найти это место было проблематично. Хотя, если бы не дневник Милы, он бы точно его не нашёл. А ведь сколько всего интересного парень узнал из этой грязно-зелёной тетради в клетку. Читать чужие мысли, конечно, верх неприличия. Но дневник девушки гораздо больше напоминал сборник статей. Письмена совсем не содержали эмоций и переживаний, свойственных юному возрасту. Как будто чувства не были знакомы её точному, прагматичному уму и правильной, как лучи снежинки, красоте. Алексей сам себе удивлялся, злости к Людмиле он не испытывал. И даже был благодарен за этот прощальный подарок, которого так давно жаждал, и который должен был полностью стереть его с лица земли. Тучи мошкары звенели натянутой струной. Жирные, тёмно-зелёные камыши охватывали кольцом бугристую, обманчиво твёрдую поверхность болота. Реши он сдуру материализоваться, наверняка, при первом же шаге по пояс провалился бы в хлюпающую жижу. «Чувствовали ли это живые? Были ли здесь живые?» - спрашивал себя парень, склоняясь над своей последней могилой. Болото как пылесос затягивало, приглашало, манило вступить на мягкий мох... - Неужели ты так ничего и не понял? - раздался за его спиной детский голос. - Понял, - мрачно усмехнулся Алексей, даже не оглянувшись на малолетнего куратора. - Понял, что если ты изначально неудачник, то это не лечится. - Мне жаль, что твоя жизнь была бесполезной и такой скоротечной... - Тебе-то откуда знать, какой она была? Ты умер в семь лет, - напомнил Алексей. - А с высоты крыльев смертных не понять... - Может быть, - согласился ангелочек, - но я помню себя дольше, чем ты. И я видел души, приходившие к этому болоту. Растворяясь в нём, они теряли рассудок, но не переставали страдать от собственной пустоты. Вакуум нельзя разложить, но можно заполнить. - Чем же его заполнил ты? - стоя на краю, Алексей продолжил светскую беседу. - Радостью, - улыбнулся мальчик. - Я чувствую теплоту миллионов сердец, меня наполняют их восторги и чаяния, робкие надежды и искры счастья. - Это не для меня. - Верно, - закивал хранитель. - Ты другой. Каждого возвышает что-то своё. Но разве твою пустоту нечем заполнить? - Не знаю, - помедлил с ответом Алексей. - А мне кажется, знаешь, - лукаво улыбнулся крылатый. - Мне ведь оттуда всё видно, - подмигнул он. - Мила, - осторожно выдохнул парень. - Но я ей не нужен... - Она всего лишь символ... отражение, не гонись за ней... Тебя отогрел один лишь обманчивый лучик. А представь, что будет, когда ты зажжёшь солнце. - Реинкарнация, это не слишком долго? - Алексей в задумчивости, ковырял носком кроссовки недовольно урчащую топь, - Крылья сдавать, заявление писать... Как это у вас делается? - Устно приму, - успокоил его светлый. - Только перестань уже пинать эту кочку. Ты сегодня сто первый суицидник, нервы ни к чёрту... И в следующий раз не торопись умирать. Думаю, нам будет, что обсудить, - склонил голову набок мальчик. А где-то в Новосибирске счастливая семья наконец-то дождалась прибавления. Здоровый крепыш в детской кроватке вряд ли помнил последние напутствия куратора. Он забавно чмокал губами, изредка поглядывая на светловолосого незнакомого дядю в дорогом пальто с каменным выражением лица, застывшего рядом. - Ну, и дурак же ты, Одуванчик, - произнёс Славик, с досадой поглядывая на крохотное существо, сжимающее кулачки. - Хотя, признаюсь, без тебя будет скучно... - добавил он, исчезая.