– Хорошие приветствую. Но таких, к сожалению, не слишком много.
– Насколько мне известно, большинство барышень с ума сходят от поэзии Петрарки, – высказал он свои наблюдения.
– Большинство – да, – немного пренебрежительно ответила принцесса, – но, на мой взгляд, все они слишком идиаллистичны, в них нет ни капли здравого смысла и описания истинных человеческих чувств, всё преукрашено. Все его стихи, как одно, о любви. И всё. Они слишком легкомысленны, а главное, глупы. Нет, это не моё. А вы как к нему относитесь?
– Я воин. Подобных вещей мне вообще не понять, – пожал плечами Генрих, – мне не привычны крайне тонкие и изощрённые вкусы придворных. Слишком долго мне доводилось слышать только солдатские байки, к которым я уже привык, несмотря на низость этого. А подобная поэзия крайне скучна для меня.
Молодые люди замолчали. Они просто шли вперёд по лесу, не задумываясь, куда приведёт их тропинка. При этом, они украдкой разглядывали друг друга.
Только сейчас Маргарита заметила серьгу в правом ухе у Генриха.
– Что это? – спросила она, протягивая руку и касаясь её.
Молодой человек почувствовал, как её тонкие пальчики задевают его шею.
– Память о моём отце, – односложнл ответил он, лицо его тотчас стало каким-то строгим, печальным.
– Простите...
– Не извиняйтесь.
– Можно задать вам вопрос? –тихо поинтересовалась девушка. – Вот ваш отец... Он ведь ненавидел протестантов. А вы?
Гиз резко остановился. Он тотчас вспомнил недавний договор с герцогом Анжуйским. Только вот говорить о нём принцессе совершенно не хотелось. Не хотелось, чтобы она слышала о его жестокости.
– Я отношусь к этому несколько иначе, – проговорил он.
– Как же? – не успокаивалась девушка.
– Не считаю нужным так истреблять всех гугенотов. А вы? Что вы на этот счёт считаете?
Марго задумалась, приложив палец к губам.
– Я считаю это излишне жестоким,– наконец ответила она, – я не понимаю, почему люди убивают друг друга? Почему не могут жить в мире и согласии?
– Вы не понимаете – и в этом ваше счастье, – произнёс молодой человек. – Увы, всё сложнее, чем вы думаете.
– Я догадываюсь, что это так, – кивнула Маргарита, – но понимать дальше не хочу. Не хочу касаться этой грязи.
Затем они переменили тему. За какое-то непродолжительное количество времени им удалось поговорить о стольком и узнать друг о друге очень много. Оказалось, что несмотря на то, какими разными они были людьми, вкусы их во многом совпадали.
Они гуляли до сумерек. Когда темнота уже начала сгущаться над Плесси, молодые люди поспешили в замок.
Зайти они решили через главный вход. Людей здесь стало значительно меньше.
Без опасений Гиз и Марго вошли в помещение и попрощались, расходясь по своим покоям. Они и внимания не обратили на то, что их заметила одна из фрейлин Екатерины Медичи, которая отделившись от одной из колонн, поспешила в неизвестном направлении.
Оказавшись в комнате, Марго тут же бросилась на кровать.
– Где ты был весь день?! – вскричал Эжен, как только Генрих появился на пороге.
– Что случилось? – в непонимании уставился последний на друга.
Бланше подбежал к нему, хватая за плечи.
– Ты вообще представляешь, как я перепугался? Тебя не было весь день! Ты ничего не сказал! А между тем, тебя спрашивали и герцог Анжуйский, и сам король!
– Вот как? И сразу всем я стал нужен... – усмехнулся герцог.
– Это не смешно! – пробурчал рыжеволосый, отходя к столу.
– И давно ты ждёшь меня в моём кабинете? – поинтересовался Генрих.
– Около двух часов.
– Тысяча чертей! Ты серьёзно? А сколько же тогда сейчас времени?
– Девять часов вечера.
– Не может быть! Я же уходил утром!
С озадаченным выражением лица Генрих подошёл к шкафчику и вытащил оттуда бутылку вина, из которой наполнил кубок и отхлебнул из него.
Затем он двинулся к двери, ведущей из кабинета в спальню. Войдя туда, герцог тотчас, не раздеваясь, бросился на кровать. Он лёг на спину, раскинув руки в стороны, и устремил взгляд в потолок.
Эжен тоже последовал за ним в опочивальню и, войдя туда, без церемоний сел на краешек кровати друга, вопросительно смотря на него.
– Может, всё-таки расскажешь, где ты был всё это время? – в упор спросил он.
– Ооо... Это долгая история... – мечтательно протянул Гиз.
– Рассказать не хочешь?
В голосе Бланше была немалая доля скептицизма, но герцог даже не обращал на это внимания.
– Я был с прекрасной женщиной, – наконец вымолвил он.
Эжен вскочил на ноги.
– С женщиной? Уже?! Да ведь неделя ещё с твоего приезда не прошла! А ты уже придворных дам совращаешь! – расхохотался он.
– Да нет же! – воскликнул Генрих, садясь на кровати и сердито смотря на друга. – Ты не так понял! Ничего такого я не делал. Мы просто гуляли.
– Весь день? – ещё громче начал смеяться молодой человек. – В таком случае, друг мой, ты теряешь сноровку!
– Перестань! – фыркнул Гиз. – Твои намёки раздражают.
– Да брось, – отсмеявшись, примирительно сказал Бланше, вновь садясь рядом с Генрихом, – просто, я же не первый год тебя знаю. И со всеми твоими любовницами отношения у тебя развиваются крайне стремительно. А тут ты целый день гулял с дамой... Да ещё и счастливый приходишь! Как она тебя не утомила?
– Это умнейшее создание! – ответил Генрих, выражение лица которого вновь стало мечтательным и отстранённым.
– Значит, хоть какое-то разнообразие будет! – заметил граф.
– Да нет же! – воскликнул герцог, - ты опять не понял! Я совершенно не желаю делать её своей любовницей.
– Тогда что же?
– Просто рядом с ней... Я... Не знаю, как это обьяснить. Просто мне хорошо быть рядом, мне нравится наблюдать за ней, нравится слушать её голос...
– А кто она?
– Не могу тебе этого сказать.
Эжен был в крайнем возбуждении, пытаясь разгадать тайну Генриха, а тот растерялся, понимая, что даже настолько близкому человеку пока нельзя открыться.
– И давно вы знакомы?
– С моего приезда.
– Не пойму, если она так нравится тебе, почему она всё же ещё не твоя?
– Я и мечтать об этом не смею.
– Это говоришь ты, Генрих де Гиз?!
Бланше поражённо воззрился на герцога. Внимательно вглядевшись в его лицо он, вдруг, проговорил:
– Знаешь, дружище, у меня возникает ощущение, что ты влюблён...
– Влюблён? – молодой человек удивлённо прсмотрел на Эжена.
А ведь эта мысль вполне имела место быть. Генрих пока ещё не признался себе в этом, но тут ведь и впрямь что-то есть. С самой первой встречи с Маргаритой Гиз почувствовал нечто непривычное. Здесь не было обычного желания, стремления обольстить. Просто хотелось подольше побыть подле принцессы. Просто он был... Влюблён. Кажется, именно так.
Генрих задумался над этой мыслью. Из раздумий его вывел голос друга.
– Всё же, скажи мне, кто это?
– Принцесса Маргарита, – невольно сорвалось с губ герцога.
Всё-таки он выдал секрет. Да это и неважно перед значимостью того, что ему начало открываться.
Граф с ужасом отшатнулся от него.
– Надеюсь, ты шутишь?
Влюблённость в Марго Генрих принял с лёгкостью и даже с радостью. Верно говорят, что влюблённые – безумцы.
А вот Эжен был в ужасе. Он боялся даже думать о том, к чему всё это может привести. Речь шла о принцессе крови. А, зная нрав своего друга, Бланше понимал, что если он чего-нибудь захочет, то точно не отступится. Гиз был пылкой натурой: с жаром он сражался на войне, с тем же жаром и любил. Он был из тех людей, которые могут полностью отдаваться страсти. Граф помнил несколько его влюблённостей, но все они были не настоящие, но что если сейчас это чувство окажется истинным? Эжен боялся этого. На какие безумства может пойти его друг?
Екатерина Медичи нахмурилась.
– Что ещё тревожит вас, матушка? – спросил герцог Анжуйский.
Они уже несколько часов обсуждали государственные дела и Генриха это порядком утомило, но он видел, что королеву ещё что-то гложит.