– Да, – пожал плечами он. – А что тебя в этом так смущает?
– Нет, ничего, – девушка поспешила скрыть свои эмоции.
Она действительно подобного от него не ожидала. Если уж они решили уничтожать протестантов, зачем же спасать их детей? Но что если это простое, человеческое... Элементарная попытка помочь тому, кто в этом нуждается. Предельно странно.
– Так вот, – продолжал он, – я долго об этом думал и понял, в итоге, что ты – единственный человек, кому я могу довериться и попросить о помощи. Пожалуйста, возьми мальчика к себе.
Маргарита задумалась.
– Это сложно, – промолвила, наконец, она. – Как мне объяснить это? Я женщина, королева, своих детей у меня нет. Кем я назову ребёнка?
– Можешь просто присоединить его к своей свите. Он очень тихий и воспитанный. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Пожалуйста. Это действительно очень важно!
Ему не пришлось долго её уговаривать. Она быстро согласилась.
– Только, – добавил Генрике, – его следует воспитывать в католической традиции. Он жил в семье протестантов, но он совсем мал. Нужно сделать так, чтобы ничего от гугенота в нём не осталось. Пускай никто не узнает кто он на самом деле. Тогда он сможет выжить при дворе. Если однажды кто-нибудь будет настаивать на том, чтобы ты рассказала откуда он, можешь им соврать, что это мой внебрачный сын, которого я оставил тебе, как своей сестре, на попечение.
Марго вздохнула.
– Как его зовут? – в конце концов, спросила она.
– Гастон. Его зовут Гастон. Фамилию сама придумаешь.
И она согласилась. Они договорились, что мальчика приведут к ней утром.
Весь этот разговор так и вёлся перед зеркалом. Когда они всё обговорили, повисло молчание.
Валуа уже закончила со своей причёской и теперь её волосы свободно спадали по спине. Не выдержав, Анжу прикоснулся к ним. Девушка никак не отреагировала. Его рука скользнула к её плечу, пальцы от него прошлись к шее, касаясь холодной гладкой кожи.
– Как же ты красива, – прошептал он.
Марго молчала, не шевелилась, чувствовала его дыхание у себя на затылке.
– Мне будет не хватать тебя, – продолжал шептать Генрике. – Ну что же ты? Скажи хоть что-нибудь. Ты же знаешь, возможно, мы больше не увидимся.
Она повернулась к нему, всматриваясь в его лицо, так близко предстающее перед ней в тусклом освещении.
– Будь счастлив, – наконец вымолвила королева.
– И это всё?
Что ещё ей оставалось сказать?
Теперь у него будет другая жизнь, ему придётся отпустить эту. И Марго тоже отпустить придётся.
– Прощай, Марго. Королева Марго, – прошептал он.
Не спрашивая позволения, Генрике в последний раз сжал её в объятиях. Она не сопротивлялась. В конце концов, вдруг они действительно больше не встретятся. Марго щекой ощущала, как его сердце отбивает ритм, как он глубоко дышит.
Но если вдруг так, если они видятся последний раз – им всё равно не сказать друг другу всё то, что крутится в сознании. Значит, лучше промолчать, оставить всё как есть.
Когда Анжу уже подходил к дверям, Марго, не выдержав, окликнула его:
– Генрике!
– Да? – отозвался он.
– Обещай, что напишешь.
Она всё-таки это сказала.
– Хорошо, – кивнул он, бросил на неё последний взгляд и скрылся во тьме коридора.
Вскоре его уже не будет в Париже, он не будет больше герцогом Анжуйским, его будут окружать другие земли, другие люди. Но образ сестры в его сознании останется неизменным.
Именно такой он её и запомнит. Стоящей в помещении, освещённом лишь несколькими свечами, с распущенными волосами, выкрикивающей ему напоследок то, что Генрике уже и не ожидал от неё услышать.
========== Глава 58. Чёрное и белое ==========
Как и было изначально запланировано, в Лотарингии Генрике остановился при дворе Карла III, Лотарингского герцога, мужа его сестры Клод. Её принц не видел уже очень давно, поскольку она вышла замуж в одинадцатилетнем возрасте, когда он был ещё совсем ребёнком, и уехала к супругу в Лотарингию.
Клод сильно отличалась от всех членов семьи Валуа, будучи тихой, нелюдимой, горбатой и хромоногой, предпочитающей находиться дома, в компании мужа и детей, которых у неё было огромное количество.
Отношения с матерью, сестрой и братьями она поддерживала чисто формальные. Должно быть, несовместимость характера принцессы с общим характером французского двора играла здесь свою роль.
Двор Карла III показался Генрике весьма скромным. Здесь не было и доли пышности Лувра.
Он собирался провести здесь совсем немного времени. Единственное, что его здесь удерживало – это то, что Лотарингия была последней частью Франции, где у него была возможность побыть, к тому же, вместе с ним приехала Екатерина, которая решила проводить любимого сына, а заодно навестить дочь, которую так давно не видела.
Их поселили в лучших гостевых покоях и отдавали им все подобающие почести.
На второй день пребывания здесь, Генрике обнаружил, что для него оказалась непривычным после городской жизни в Париже оказаться в месте, где природа была так тесно связана с людьми. Замок располагался не в центре небольшого городка, а, скорее, на его окраине. Отсюда открывался прекрасный вид на холмы, леса и долины, которые простирались, казалось, на бесконечное расстояние.
Карл тотчас приказал снарядить охоту, на которую был приглашён Анжу, поэтому мужчины на целый день уехали, оставив дам в замке.
Для Екатерины это была прекрасная возможность пообщаться с дочерью в неформальной обстановке.
Поскольку было уже холодно, конец ноября как-никак, они устроились в уютной гостиной с большими окнами, откуда открывался прекрасный вид на лес. Даже несмотря на то, что большая часть листьев уже опала, в холодном сером пейзаже было что-то привлекательное.
Придворным дамам принцесса велила удалиться. Они остались с матерью одни и начали обсуждать последние новости.
– Признаться честно, я не думала, что Генрике согласится оставить Францию, – говорила Клод.
– Но в Польше его ждёт корона. Он один из Валуа, поэтому амбиции – неотъемлемая часть его натуры, – отвечала Екатерина.
– А как остальные? – продолжала спрашивать она. – Франсуа ведь так и не женился?
– Он ещё молод.
– Как поживает Карл? Мне не даёт покоя положение его жены. Она, мне казалось, совсем не участвует у вас в придворной жизни.
Клод всегда больше всех сочувствовала тем, кто, по её мнению, находился в пренебрежении. Королева-мать никогда не понимала этой сердобольности.
– Её никто ни к чему не принуждает, – пожимала плечами она.
– А Марго? У неё как протекает жизнь?
Тут флорентийка призадумалась. Сложно сказать, как она, поскольку Екатерине удалось заметить, что у её младшей дочери в жизни всё очень сложно.
– Помнится, до меня доходили новости о её скандальном романе с герцогом де Гизом, – сама же вспомнила Клод. – Я, разумеется, была поражена. Это ведь началось до замужества Марго? Да-да, точно, я помню! Конечно, просто позор.
– Ничего страшного, – поспешила прервать её восклицания Екатерина. – Мы же во Франции, а не у ханжей испанцев. К тому же, насколько мне известно, с Гизом она уже порвала, теперь у неё всё хорошо с мужем.
– С этим еретиком! –нахмурилась собеседница. – Ещё не легче.
– Но он католик.
– Это фарс и оскорбление религии! Но я не удивлена, что после Гиза Марго связалась именно с таким. Она всегда была предельно испорченной девчонкой!
Медичи за столько лет так и не смогла понять, откуда в Клод столько озлобленности. И, в особенности, та ненавидела именно младшую сестру. Чувства эти, надо сказать, были взаимными. Вместе с Маргаритой они друг друга не переносили, хотя виделись предельно редко. Возможно, причина была в зависти Клод к Марго, которая была куда красивее и счастливее неё.
Как бы то ни было, в эти отношения их мать никогда не лезла. Только требовала внешнего соблюдения приличий.
Между тем, пребывание двух Валуа при лотарингском дворе ограничивалось не только охотой и беседами дам. Вскоре Карл дал бал в честь приезда герцога Анжуйского и королевы-матери.