– Неужели это правда? – вздохнула королева-мать.
– Что правда?
– То что говорят про тебя и этих... – она даже не знала, какими словами назвать так раздражающую её компанию сына.
– Вы видели только "этого", а не "этих", – заметил он, наливая себе вина, – что уменьшает их вину в ваших глазах.
– Мне кажется, ты надо моей издеваешься, – женщина устало опустилась на край софы.
– А что вы хотите от меня услышать? Я провожу своё свободное время, как хочу и с кем хочу. При дворе, знаете ли, выбор не так уж велик. Остаются, разве что, ваши прекрасные дамы и мои миньоны. Ещё неизвестно, что хуже.
– В Польше на тебя жаловались! Сын мой, нельзя же позволять всяческому разврату властвовать над собой!
– Во-первых, напоминаю вам, что мы не в монастыре, а я не давал обет целомудрия. Во-вторых, надо мной ничто не властвует. То, что было в Польше, я делал намеренно и ожидал возмущения, но всё это там и осталось. Поверьте, я знаю меру всему. Мне ясно ваше беспокойство о том, что любые скандальные слухи в мгновение ока разлетаются по всему Лувру и по всему Парижу, но я могу вам пообещать, что всё происходящее в моей спальне не выйдет за её пределы.
– Я просто волнуюсь за тебя. Скажи мне, это не серьёзно? То есть... – она подбирала слова. – Франции нужны наследники... Но если вдруг ты...
Генрике вдруг расхохотался, да так громко, что стражники снаружи, должно быть, подскочили от неожиданности. Екатерина недоумённо смотрела на сына, который даже схватился за живот.
– Не переживайте, – отсмеявшись, поспешил успокоить её он, – это не серьёзно. Я не из тех, кого интересуют только мужчины. И Дю Га – не любовь всей моей жизни, ради которой я объявлю войну всему миру и отрекусь от Папской церкви, как некогда сделал это в Англии Генрих VIII, чтобы жениться на Анне Болейн. Если уж вам так интересно, он просто всегда под рукой, а мне нужно хоть иногда отдыхать.
– Хорошо, – кивнула Екатерина, – ты меня убедил. Но, прошу тебя, никогда не позволяй фаворитам приобретать влияние на тебя. И кстати, к слову о наследниках! Тебе следует уже начать искать себе королеву. Ты не думал об этом?
– Признаться честно, пока нет.
Король поджал губы. Разумеется, ему придётся жениться. Только вот на ком? Снова пришли больные мысли о Марго. С ней, пожалуй, он утратил возможность любить кого-то другого. Пытался забыться в объятиях и женщин, и мужчин, но получалось плохо. Как же он тогда сможет создать семью?
– Помни, что любовь в браке – не самое главное условие, поэтому её ты можешь искать в другом месте, хоть всю жизнь, а жениться нужно скорее, чтобы как можно раньше обеспечить себя наследниками. Это укрепит твои позиции на троне.
Она была права. Чертовски права.
И тут, Генрике вспомнил кое о ком. Ему нужна была женщина, которая сможет быть с ним рядом, оказывать поддержку, родить ему здоровых детей и быть хорошей, великодушной королевой для Франции, которую будет уважать и знать, и народ. Пускай король даже не будет любить её, но нужно, чтобы он хоть что-то от неё получал, необходимо взаимопонимание между ними.
– У меня появились мысли на этот счёт. Но я вам чуть позже скажу, мне надо обдумать.
– Замечательно, – улыбнулась Екатерина. – Если нужно будет, я тебе помогу.
В этот момент сообщили, что в гостиной подан завтрак. Генрике пригласил мать присоединиться к нему.
Уже сидя за столом, он спросил:
– Так вы за этим приходили? Поговорить о моей женитьбе?
Екатерина снова нахмурились, к ней вернулось прежнее недовольство и возмущение.
– Нет, я пришла по другому поводу. Я тебя умоляю, помоги мне прекратить то, что не позволял Карл!
– Что же?
– Происки наваррца! Мало того, что нам не удалось избавиться от него в Варфоломеевскую ночь, так он мешал нам и дальше! Пока тебя не было, тут столько всего произошло! Думаю, ты о многом слышал. Сначала этот наглец посмел устроить заговор, да ещё и втянуть туда Франсуа, на которого он приобрёл влияние, втеревшись ему в друзья. Вчера же, как мне рассказали, он устроил эту скандальную драку, что, ни то что короля, дворянина недостойно! Но самое страшное его преступление не в этом. Когда твой несчастный брат Карл умирал в страшных муках, мы обнаружили книгу о соколиной охоте, которую он читал до того, как его состояние ухудшилось. Собака Карла грызла эту книгу, отчего тотчас умерла. Это ужасно! Полагаю, страницы были пропитаны ядом. И что ты думаешь? Эту книгу Карл взял у Наваррского. Это же преступление в чистом виде!
Генрике поражённо вскочил на ноги.
– Вы хотите сказать, что он намеренно отравил Карла?
– Это очень даже возможно. И тебе, кстати, тоже следует остерегаться. Я требую правосудия!
Она тоже вскочила на ноги и бросилась к молодому человеку, хватая его за руки.
– Не позволь этому деревенскому нищеброду нанести ещё больший урон династии Валуа!
Генрике был поражён. Он не любил Анри, но представить себе не мог, что тот способен на убийство короля.
В этот момент доложили о том, что герцог Алансонский требует, чтобы его срочно пропустили к королю.
Мать и сын переглянулись. А ему-то что здесь понадобилось?
Через пару секунд в комнате возник уже сам Франсуа, который выглядел крайне взбудоражено и, только войдя, тотчас принялся громко кричать:
– Я требую справедливости!
Генрике, который уже отошёл от первого потрясения, вызванного словами матери, подошёл к принцу, успокаивающе кладя руки ему на плечи:
– Сначала перестань так шуметь, – сказал он. – Какие все требовательные, однако же! Я только второй день являюсь королём, да и то пока некоронованным, а меня уже атакуют безумные родственники со своими фантастическими жалобами! В конце концов, дорогая матушка, – он повернулся к Екатерине, – мне кажется, моего брата погубил не яд и не болезнь, а он просто предпочёл сбежать от всех вас как можно дальше, хоть и на тот свет.
– Как ты можешь шутить над этим?! – возмутилась флорентийка.
Генрике, не обратив внимания на её реплику, снова обратился к Франсуа, убирая ладони с его плеч и возвращаясь в своё кресло:
– Так что с тобой успело произойти, дорогой братец?
– Это просто возмутительно! – вновь начал кричать Алансон. – Этот наваррский королёк совсем лишился рассудка! Я, между прочим, теперь наследник французского престола, а он посмел поднять на меня руку! Но между нами не может состояться дуэль, всё это из-за нашего положения, а иначе вопрос чести не решить! Я требую разрешить дуэль, иначе я покончу с собой!
– Франсуа, при всей моей любви к тебе, прости, но ты не из тех благородных храбрецов, которые кончают жизнь самоубийством, не имея возможности отстоять свою честь.
Генрике во всех ситуациях, даже самых критичных, не изменял своему скептицизму и иронии.
Герцог Алансонский же оскорблённо насупился.
– Не кажется ли вам, – продолжал король, – что за одно утро многовато жалоб на этого наваррца? Право же, вы меня разочаровываете. Думал, герой дня и предмет всех последних обсуждений – я, а оказалось – он. И чего вы от меня хотите?
– Справедливости! – хором выпалили Екатерина и Франсуа.
– Единогласие в самом прямом смысле этого слова. Посмотрите, какая забавная ситуация получается: вы, матушка, видимо, хотите отправить его на эшафот. А ты, Франсуа, заколоть шпагой в бою.
– Подождите! – воскликнул Алансон. – Я говорю про нанесённое оскорбление и честный бой. Но на эшафот-то его за что?
– А эту остросюжетную историю может пересказать вам наша матушка, которая утверждает, что король Наваррский отравил Карла, но мой рассудок говорит мне не верить этому, поскольку очевидно, что для наваррца не было никакой выгоды в его смерти. Сами подумайте, если бы Карл был жив, вы бы сейчас не находились в этой комнате и наперебой не предлагали варианты, как отправить беднягу Анри на тот свет.
– Так речь о той книге? – догадался Франсуа. – Нет, я, конечно, сейчас в ссоре с Анри и даже хочу убить его, но тут могу поручиться за него. Он сам не знал, откуда книга у него оказалось. Ясно было, что её подкинули, причём, скорее всего, покушаясь на его жизнь. А кто – этого мы никогда не узнаем. К тому же, Карлу врачи и без того прочили недолгую жизнь. Возможно, что для его кончины и никакая книга не нужна была.