Сама Луиза, разумеется, была поражена, долгое время не верила, что ей предлагают стать королевой Франции. Она никогда и помыслить о таком не смела. В её сознании плотно поселился образ прекрасного, но отчего-то страдающего принца, который снился ей ночами, но она не могла предположить, что он вообще запомнил её. И, уж тем более, казалось чем-то необыкновенным его желание сделать её своей супругой. До последнего Водемон думала, что он переменит своё решение, но когда Его Величество Генрих III сам вывел её из кареты, тотчас начав утверждать, что она не будет ни в чём нуждаться, а в этом браке получит счастье и уважение, она чуть не лишилась чувств от начавших переполнять её эмоций.
И вот, Генрике доложили, что его невесту разместили. Он тотчас решил сообщить двору о своей предстоящей женитьбе. Когда эта новость была озвучена в большом зале, всё пришло в ажиотаж. Начались обсуждения, построения догадок и теорий, споры, шёпот, восклицания.
Среди толпы поражённых придворных король заметил Гиза, который весь светился от удовлетворения. Конечно, ведь этим браком Генрике ещё больше привязывал себя к лотарингцам. Но он рассудил, что это не имеет значения, раз у него есть желание жениться на Луизе. И пускай Гизы, которым она приходилась дальней родственницей, сколько угодно возвышаются, но это не помешает его попытке завести семью.
После того, как всё было озвучено, началась поспешная подготовка, ведь свадьба – дело важное, и каждому на ней нужно предстать во всей своей красе.
Луиза должна была быть представлена двору непосредственно в день бракосочетания, поскольку Генрике не хотел волновать её заранее, ведь она и так перетерпела такое огромное потрясение.
Между тем, новость о том, что король женится начала с сумасшедшей скоростью распространяться по Франции. В общем и целом, все были довольны тем, что правитель выбрал француженку. По крайней мере, наследник престола будет полностью французом, а принцесса-чужестранка не займёт престол, украшенный лилиями Валуа.
Генрике отдыхал вечером в своих покоях, прогнав всех и устроившись у камина, отапливающего холодное помещение, где просто сидел, не думая ни о чём, смотря на скачущие языки пламени.
Когда в комнату постучал паж, трезвонящий о том, что некто просит приёма короля, он думал отказать, ведь час был поздний, а монарх имеет право на отдых, но мальчишка поспешно уточнил, что войти желает королева Наваррская. Это полностью меняло дело. Генрике тотчас отдал приказ впустить.
Как только Марго вошла в спальню брата, он ощутил, как по помещению распространяется сладкий аромат её цветочных духов, который так непривычно благоухал в холодную зиму, накрывшую Францию. Маргарита была уже с распущенными волосами и в ночном синем шёлковом халате, очевидно, наброшенным прямо на рубашку. Должно быть, она решила прийти сюда перед сном.
Генрике встал и сделал несколько шагов по направлению к ней.
– Не ожидал тебя здесь увидеть, – промолвил он, опять ощущая это пресловутое сердцебиение.
– А я не ожидала, что приду, – задумчиво призналась Марго, по его приглашению проходя к камину.
Король галантно пододвинул ей кресло, в которое она опустилась и, немного помедлив, совсем не по-королевски поджала под себя ноги, так, что его взору приоткрылись стройные лодыжки.
Сглотнув, Генрике вернулся на своё кресло.
– Что-то случилось? – спросил он с явным беспокойством в голосе.
– Хотела поговорить с тобой о твоей невесте, – вздохнула Марго. – Я её видела, ведь ты поселил её по соседству со мной. Мы встретились в коридоре и познакомились, правда, она была так напугана, что едва ли могла вымолвить слова приветствия.
– И как она тебе?
Генрике действительно хотел услышать её мнение.
Маргарита вдруг истерично рассмеялась.
– Ты понимаешь абсурдность своего вопроса? Как она мне! А как она может быть? Где ты нашёл её, эту девочку? Ты, должно быть, сошёл с ума?!
Этот гневный поток прозвучал неожиданно. Генрике совсем не понимал такой реакции.
– Почему же? – изумился он.
Королева Наваррская всплеснула руками точно так же, как нередко делала это их мать.
– Неужели ты не видишь? – она смотрела на него, как на безумного, который не понимает самых очевидных вещей. – Ей нельзя здесь находиться! При дворе её растопчут.
Марго поразила та, на которой решил жениться её брат. Она была создана для чего угодно, но только не для французского двора. Такие напуганные невинные провинциалки не имеют ни малейшего шанса выжить здесь.
– Вздор. Всё будет в порядке, – отмахнулся Генрике.
Он понял, что имела в виду Маргарита, но её опасений совершенно не разделял.
– Не надо губить её! Не женись на ней, отправь обратно домой! – продолжала взывать она к его разуму.
– Нет. Я решил. Значит, она станет моей женой.
Генрике чётко установил для себя, что его решений не сможет поколебать никто. И даже Марго. В особенности, Марго. Королю нужно избавляться от слабостей.
– Но ты её далеко не любишь! – нашла она последний довод.
Непонятно, с чего Валуа так решила, но ведь, по существу, она была права. Однако это был удар по самому больному.
– Возможно. Но что с этим можно сделать? Ты знаешь, кого я люблю, – неожиданно грустно отозвался он.
Маргарита теперь смотрела на него поражённо, осознавая эту трагичную истину. Неужели до сих пор? Она помнила о тех неожиданно возникнувших у брата чувствах к ней, природу которых она так и не поняла, до сих пор раскаиваясь, что позволила этому случиться. Должно быть, над их семьёй и впрямь навис рок. В его глазах отразилась бесконечная боль, отчего она ощутила укол совести. Её ли право говорить с ним о любви? Может ли она убеждать его отказаться от этого брака?
Марго нерешительно протянула руку и коснулась его ладони, что вызвало у него дрожь.
– Скажи мне одно, она может сделать тебя счастливым? – прошептала она.
– В меру возможностей, – горестно усмехнулся он.
Маргарита убрала руку, прикрывая глаза. Генрике ощутил холод.
– Пожалуйста, помоги ей освоиться, – попросил он, чтобы хоть чем-то заполнить давящую тишину, повисшую между ними.
– Да, конечно, – рассеянно кивнула она.
Нужно было перевести тему или уйти. Марго ощущала, как они оба идут по опасной грани, раскачиваясь и рискуя своим душевным спокойствием. Она уже было поднялась, чтобы удалиться, но тут вспомнила об одной очень важной вещи.
– Генрике... – нерешительно промолвила она. – Теперь, когда ты король, твоему восхождению на престол уже ничего не угрожает. Поэтому, думаю, самое время сказать тебе, – девушка ещё раз с опаской взглянула на брата, который выжидающе на неё смотрел. – Ты ведь помнишь, что у Карла была любовница?
Когда он кивнул, она приблизилась к нему, становясь напротив и собой закрывая пламя, пылающее в камине.
– У них был сын, – выдохнула Маргарита, внимательно наблюдая за его реакцией.
Король удивлённо поднял брови.
– И я ничего об этом не знал?
– Карл не хотел распространяться.
Генрике откинулся на спинку кресла, устало прикрывая глаза.
В семье Валуа слишком часто всплывали на поверхность очередные нераскрытые секреты. Сколько их ещё у каждого члена семейства?
– Неужели он настолько боялся меня, своего родного брата, что считал, будто я могу принести вред его внебрачному ребёнку?
Генрике знал, что между ним и братьями ни доверия, ни тёплых отношений никогда не было. Но неужели пропасть между ним и Карлом была настолько велика? Карла больше нет, но Генрике только сейчас начал всё это осознавать.
– Эта политика, – ответила Маргарита, а потом сама же содрогнулась от своих слов.
Неужели она начала говорить так же, как и все они?
– Так что ты хочешь? Взять его в Лувр?
– Думаю, так будет правильно. Мальчик не будет иметь никаких прав на престол, но получит воспитание, подобающее сыну короля. Сделай это ради памяти Карла.